Цербер для непокорной

– Ты же не думала, что он разведется со мной и женится на такой, как ты? – окидывает меня брезгливым и жалостливым взглядом. – Ты хотя бы знаешь, кто мой отец, и какие деньги замешаны в нашем браке? Это тебе не копейки, что ты тратишь на свои убогие шмотки, это большой бизнес, таким, как ты, не понять. Жена – это имидж и опора, а ты… Какая из тебя опора…Салатики ему в портфель класть? Ха!

Она рассуждает громко, словно говорит сама с собой, не давая мне и слова вставить. Хотя отвечать ей у меня нет никакого желания. Поскорее бы эта змея уже ушла. Стоит ли говорить, что я вообще ничего о ней не знаю, даже имени, тем более, к какой семье она принадлежит? Но я абсолютно уверена, что на дворняжке в их понимании такой, как Галаев не женился бы, так что особо ее словам не удивлена. Вот только девушка, видимо, совсем забыла, из каких семей они происходят с Фаридом. Поэтому уже не жалею ее и бью наотмашь словами, которыми все это время пичкал меня ее муж.

– Насколько я знаю, ваши мужчины могут иметь несколько жен, – ухмыляюсь, пытаясь взять себя в руки и не пустить слезу, готовую вот–вот скатиться по щеке. – Так что не обольщайся, что будешь единственной.

И мои слова действуют, она отшатывается, не сдержав первой реакции, стискивает кулаки, которые держит на столе, поджимает губы, даже ноздри ее от злости трепещут. Я вижу, что она готова снова пуститься в оскорбления, но в этот момент громко хлопает дверь, а затем раздаются быстрые и тяжелые шаги, словно кто-то вбивает гвозди в пол. Мы обе резко поворачиваем голову в сторону выхода и в проеме кухни видим разъяренного Фарида, у которого всколочены волосы, а в глазах отчетливо читается животная бешеная ярость. Я перевожу взгляд на девушку и замечаю, как сильно она побледнела, задрожала и неожиданно вдруг опустила глаза вниз. С недоумением смотрю на нее, удивляясь, куда подевались ее энергия и показанная злоба, которую она демонстрировала только что мне. И что вообще сейчас с ней происходит?

– Дорогой, ты уже вернулся? – как можно более елейным голоском обращается она к Фариду, вызывая у меня чрезмерное удивление.

Вот только вместо умиления, которое ожидается в реакции у мужчины, Фарид наоборот еще сильнее стискивает челюсть, от чего на скулах у него перекатываются желваки. Затем он быстрыми шагами преодолевает расстояние между нами, кидает мимолетный взгляд на меня и, в чем–то убедившись, резко хватает девчонку за руку, вздергивает ее со стула, не церемонясь и не относясь к ней бережно.

– Ты что себе позволяешь?! – цедит он сквозь зубы, обращаясь к ней и даже не скрывая гнева, на что она еще сильнее начинает дрожать.

– Прости, я просто хотела познакомиться, все же твоя мама сказала, что она носит нашего сына, – говорит она ласковым голосом, а затем кладет ладонь на его грудь, проводя пальцами по мужскому пиджаку.

Это движение еще раз показывает мне степень их близости, того, чего у нас никогда не будет. Того, что навсегда достанется ей одной – законное право быть его супругой. Тщательно пытаюсь скрыть горечь, которая разливается по груди и поднимается к горлу, мешая мне дышать. Но в этот момент никто не обращает на меня внимания, поэтому моя реакция остается незамеченной. А вот ее слова про то, что она называет моего сына своим, а Фарид ничего на это не говорит, не опровергая ее слова для меня, крепко оседают у меня в голове.