Цербер-Хранитель

Еще один утвердительный ответ вселил в сердце Мирона радость. Как будто порождение преисподней вообще умело делить людей на хороших и плохих. Но вот, видимо, умело!

– А я? – спросил Мирон и усмехнулся в ответ на три быстрые вспышки. – Понял тебя! Отваливаю!

Пельмени Мирон ел в одиночестве. Цербер исчез. Наверное, отправился проведать Леру. Мирон и сам рассчитывал на скорую встречу. Если получилось однажды, почему бы не попробовать еще раз? По той же причине, несмотря на жару, спать он лег в пижамных штанах, подаренных Ба. Чтобы никаких набедренных повязок, никаких глупостей!

…Замок был гулкий и выстывший, по его каменным плитам змеилась поземка, но не было больше никаких следов: ни собачьих, ни человеческих. Дорогу Мирон запомнил еще с прошлого раза, но все равно шел с оглядкой, внимательно всматривался в потемневшие то ли от времени, то ли от небытия стены, разглядывал бегущие по ним трещины и на всякий случай пытался найти запасной выход. Почему-то именно наличие запасного выхода казалось ему важным в этом осознанном сновидении. О том, что оно осознанное, говорили пижамные штаны. В этом сонном царстве они поблекли и выглядели малость обветшавшими, но все еще вполне приличными. Только босым ногам было холодно ступать по промерзшим плитам, но не ложиться же спать в кроссовках!

Свет вспыхнул задолго до его приближения к той комнате, где он в прошлый раз нашел Леру. Свет этот был пока еще робкий, чуть помигивающий, но все равно уютный. Мирону даже почудилось потрескивание дров в камине.

Впрочем, не почудилось. Камин был внушительного и одновременно винтажного вида. В нем, наверное, запросто можно было зажарить крупного вепря. Или что там было принять жарить в каминах?

– Пришел? – Голос доносился откуда-то из недр развернутого спинкой к Мирону кресла.

– Привет! – Мирон на всякий случай еще раз проверил, на месте ли штаны, обошел кресло.

– Привет! – Она сидела, поджав под себя ноги. На ней была застиранная больничная роба. Перед ней на полу растянулся Цербер. – Симпатичные штанишки! – На ее бледном лице промелькнула тень улыбки.

– Старался. – Мирон тоже улыбнулся, огляделся в поисках посадочного кресла.

– Присаживайся, – сказала Лера, и рядом с ним материализовалось геймерское кресло, на которое он давненько заглядывался, но все никак не решался купить.

– Может еще и выпить нальешь? – Мирон плюхнулся в кресло, с удовольствием потянулся.

– Пока не могу. Не разобралась, как тут все работает. – Она снова улыбнулась. – Как там мои дела? – спросила с плохо скрываемой надеждой.

– Все еще без положительной динамики. – Мирон хотел бы ответить уклончиво, но врать этой изможденной, измученной комой девчонке не хотелось. – Ухудшений тоже нет.

– Обнадеживающе. – Она нервно хихикнула, провела ладошкой по ежику волос. – Мне кажется, они немного отросли?

– Тебе не кажется. А ты сама что-нибудь вообще чувствуешь? Какие-нибудь перемены?

Лера покачала головой.

– Холодно и скучно. Хорошо, что он почти все время со мной.

Она погладила подсунувшегося прямо ей под ладонь Цербера. Здесь, в мире коматозных грез, Цербер выглядел с каждым разом все краше и реалистичнее. Крупная башка его уже обросла и плотью и шерстью, ноздри тревожно раздувались, заостренные уши ловили каждое сказанное Лерой слово, а красные глаза по-кошачьи щурились. Здесь, в мире коматозных грез, Цербер был настоящим красавчиком.

– А если добавить дровишек? – спросил Мирон, косясь на камин.

– Пробовала, не помогает.

– Может тебя в реальной жизни получше укрыть? – сказал он задумчиво. – Вообще-то у нас там сейчас даже жарко, но мало ли что. – Укрыть?

– Ну, попробуй. – Она горько усмехнулась.

– Попробую, – пообещал Мирон. – А мы с Цербером к тебе с новостями.

– С Цербером? – спросила Лера удивленно.

– С ним! – Мирон кивнул на призрачного пса, который больше не казался таким уж призрачным.

– Почему он Цербер? – Лера снова погладила пса по голове.

– Потому что в реальной жизни у него было три головы.

– Точно три? Точно в реальной жизни? – Лера невесело усмехнулась.

– Цербер мигни! – велел Мирон.

Цербер не мигнул, вместо этого он глухо рыкнул. Рык этот подхватило и разнесло по замку эхо, но ответ казался очевидным – рыкнул пес всего один раз.

– Способ коммуникации, – сказал Мирон в ответ на недоуменный Лерин взгляд. Изобрел я, но ты пользуйся. Если он гавкнет… – Цербер оскорбленно заворчал и оскалился. – Пардон! Если он рыкнет один раз, это будет означать «да». Если два – «нет». А если три… – Он замялся.

– Если три? – Лера нетерпеливо подалась вперед.

– Ну, в нашей с ним системе координат это означает «отвали».

– А если он не знает ответа на вопрос? – спросила Лера.

Мирон пожал плечами.

– Так далеко мы с ним еще не заходили. Наверное, тогда четыре раза придется того…

Цербер снова покосился на него с неодобрением. Ему явно не нравилась идея лаять без перерыва.

– Короче, сама разбирайся! И вообще, – Мирон повертел головой, осматривая зал с камином. – Ты не могла бы провести для меня экскурсию?

– Не могла бы. – Лера зябко поежилась.

– Почему?