Церебральный сортинг

Идеи отбора и культивирования талантливых людей или обладателей уникальных способностей постоянно возникали в умах философов, но наталкивались на необъяснимое препятствие. Сотни изученных потомков великих людей оказывались посредственностями и обывателями. В конце концов Ф. Гальтон (Galto^ 1892), подчёркивая бесполезность попыток селекционного отбора талантов, предложил широко известный «закон возврата». Его сущность состоит в том, что если родители обладают выраженными способностями, то у потомков от них остаются только следы, а в следующем поколении исчезают и они. Основываясь на этом наблюдении, Ф. Гальтон считал, что любые таланты являются отклонениями от стабильного усреднённого варианта организации. Любая уникальность губительна, а строение мозга потомков гения «стремится» к среднему этническому типу. Последователи Ф. Гальтона нашли много соматических и интеллектуальных примеров, доказывающих существование закона. Однако осталось непонятным, кто и как «Стремит» мозг потомков гения к посредственности обывателя.

Сегодня мы понимаем, что вероятность наследственного воспроизводства «гениальной» комбинации структур мозга, предопределяющих одарённость, крайне мала. Гигантская вариабельность структурной организации мозга делает статистически невероятным появление двух гениев подряд в одной семье. Имитации такой псевдогениальности давно известны, но проверку временем они не выдерживают. К сожалению, клонирование является красивой, но безграмотной выдумкой, что не даёт надежды на копирование мозга гениев.

Таким образом, отбор необходимых для популяции людей со специфической организацией мозга крайне затруднён. Если критериями отбора являются только внешние поведенческие признаки, то реальную оценку способностей человека провести невозможно. Полиморфизм головного мозга и его слабая связь с внешностью и соматической организацией оказались неоценённым благом для человечества. Если бы идеальное физическое здоровье было жёстко связано с интеллектуальной одарённостью, то мы бы до сих пор пользовались каменными ножами. Дело в том, что странное человечество с незапамятных времён выбирало для войн и других способов самоистребления лучших своих представителей. Вполне понятно, что такими считались рослые и физически сильные мужчины без очевидных соматических дефектов. Их отбирали, обучали военному делу, поощряли деньгами и организованно отправляли в места массового уничтожения. По ходу дела часть обречённых успевала рассеять свой геном в местах постоя, что увеличивало метисацию и полиморфизм мозга. Тем не менее яркая и короткая жизнь большей части героев снижала их репродуктивный потенциал.

Параллельно происходил обратный процесс с далеко не лучшими представителями популяций. Обычно вне военных действий остаются те, кого в Германии называли «калеками расы». Это люди с заведомыми соматическими дефектами или психическими расстройствами. Они не использовались в военных конфликтах и спокойно выживали в тыловых условиях. Складывалась довольно дикая ситуация. С одной стороны, самые соматически одарённые и довольно способные люди отправлялись воевать и рисковали остаться без потомков. С другой стороны, никчёмная кучка дефективных отщепенцев оставалась вне войны и отлично размножалась. В это время они получали половые преференции и могли с выдумкой обеспечивать своё биологическое бессмертие. Получается так, что во время войн истребляются самые лучшие соматические представители популяции, а худшие получают репродуктивные преимущества и поощряют инстинктивную полигамию. Если бы существовала взаимосвязь между физической и интеллектуальной одарённостью, то в непрерывных войнах мы бы давно истребили все зачатки разума. К нашему счастью, эволюция мозга достаточно давно автономна и прямо не связана с соматическим здоровьем. Надо отметить, что тыловое размножение наиболее убогих особей во время войн в какой-то степени увеличивает изменчивость популяции и стимулирует внутривидовые эволюционные конфликты.

Внимание чертовидного пришельца почти не задержалось на проблеме избирательности эволюционных изменений мозга, но оставило парочку гнусных культурологических погадок. Он писал: