Церемонии

Именно этот мучительно громкий звук заставил его сдвинуться с места. Фрайерс неуклюже пополз по камням – он старался не обращать внимания на боль в обожженных ногах, отчаянно боялся поскользнуться и что есть сил цеплялся за булыжники, которые тряслись и раскачивались, будто хотели его сбросить. Наконец он втянул себя на выступ, все еще сжимая в руке оружие. Снизу доносились крики мужчин, невидимых за пламенем. Перед ним лежала Кэрол – но Фрайерс едва ее узнал. Он старался не смотреть на нее и на то, что с ней происходит. Над телом девушки по-прежнему нависало удлиненное белое существо. Вблизи оно уже почти не походило на человека. Его тело пульсировало как громадная белая артерия в одном ритме с содрогающейся землей. И что случилось с его головой? Безволосый череп напомнил Фрайерсу разбитую чашку, обломки которой отчего-то никак не распадаются, потому что что-то удерживает их изнутри.

Существо, слишком занятое своим делом, поначалу не обратило внимания на Фрайерса, когда тот взобрался на выступ и оказался совсем рядом. Теперь оно как бы рассеянно повернуло голову и посмотрело на него. Несмотря на изуродованный череп и странно преображенный рот, Фрайерс узнал лицо Порота.

Да, это точно сон.

В глазах существа не было узнавания, по-змеиному холодный взгляд фермера скользнул мимо. Фрайерс постарался не смотреть на его рот. Прижатое к камню тело Кэрол содрогнулось. В лунном свете Фрайерс увидел, как дергаются ее ноги, и наконец понял, зачем на теле ее нарисованы круги: это указатель для существа, не знакомого с человеческой анатомией. Мишень.

Булыжники над ними продолжали сдвигаться, камень скрежетал о камень, как будто в земле открывались врата. Холм начинал раскрываться. Фрайерс слышал, как скользят по склону гравий и земля. Он внезапно испугался, что выступ может осесть или что на них обрушится груда камней. Надо как можно скорее освободить Кэрол. Фрайерс покрепче сжал в руке серп, но тут же замер. Фермер снова посмотрел на него, прямо в глаза. Уголки его рта – того, что от него осталось, – растянулись в улыбке. Фрайерс взмахнул рукой, серп блеснул в свете пламени. Острие вонзилось туда, где должна была быть шея. Возможно, удар был слишком слабым, а может, как он и опасался, существо было неуязвимым – оно едва вздрогнуло, как бесчувственный кусок мяса. Потом на секунду напряглось, как будто восстанавливая равновесие, вцепилось в камень одной изуродованной рукой и потянулось другой к лицу Фрайерса. Тот собрался с силами. Следующий удар был куда увереннее, и заостренное лезвие легко разрезало выходящий изо рта у фермера предмет. Отсеченный отросток начал извиваться и съежился, истекая отвратительной молочно-белой жидкостью. Тело фермера дважды содрогнулось, а потом безвольно рухнуло на Кэрол. Жужжание над ними стало пронзительнее, превратилось в вопль, тварь в холме еще раз рванула к звездам, виток за витком, потом отпрянула. Щель начала закрываться. Фрайерс увидел, как полоса пламени становится все тоньше по мере того, как сдвигается земля. Огромные врата смыкались. Милей южнее пение прекратилось, розы почернели и увяли.

Уступ заливал лунный свет. В небесной высоте сгрудились звезды. Фрайерс моргнул, выпрямился и откатил костенеющий труп с тела Кэрол, стараясь не смотреть на белый предмет у фермера во рту – тот неприятно походил на рассеченную пуповину. С трудом опустившись рядом с девушкой на колени, он принялся резать удерживающие ее веревки.

Выступ устоял – как и было задумано. Пока обессилевший Фрайерс отупело цеплялся за камень, холм успокоился и осел, дрожь улеглась, трещины закрылись, красное свечение пропало. Рев затих. Возможно, со временем шрамы затянутся, эти земли снова захватит лес. Внизу невинно потрескивал огонь, перекликались взбиравшиеся на холм мужчины. Ночь снова наполнилась стрекотанием сверчков.

Лицо и волосы Фрайерса были обожжены, руки болели. С трудом поднявшись на ноги, он носком кеда столкнул труп с выступа. Фрайерс с радостью проследил бы, как он катится в огонь, но его взгляд привлекло крошечное создание, которое, видимо, пряталось под телом. Он опустил взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как оно прошмыгнуло по скале – грызун, бегущий из разрушенной норы. Фрайерсу снова вспомнился рассказ Порота о мыши в разинутом рту покойника. Слишком ошалевший, чтобы пошевелиться, он проследил, как существо ловко спустилось по каменной стене и пропало среди темной земли.

Кэрол по-прежнему не открывала глаз. Фрайерс осторожно прикрыл ей рот, как покойнице, не желая заглядывать внутрь, как мог завернул ее в свою обожженную и пропотевшую рубашку и невольно вспомнил, как отличалась стонущая, извивающаяся женщина, которую он видел этой ночью, от знакомой ему Кэрол, – и мрачно задумался, сколько на самом деле было в ее криках боли, а сколько удовольствия?

Усевшись рядом с ней, он пообещал себе не задумываться об этом всерьез.

Эпилог. Рождество