Церемонии

Темноту вокруг заполняли и другие голоса. Время от времени Фрайерс слышал странные крики лесных созданий, а откуда-то издалека доносился низкий неопределенный рев как будто тысячи звериных глоток. Один раз нечто громадное, бледное и округленное как оживший булыжник выскочило на них из кустов и с визгом бросилось прочь.

– Брат Гален, – выкрикнул Лундт, – кажись, это одна из твоих свиней.

Потом далеко впереди возник и другой звук – громогласный и гневный гул. Как предупреждающее рычание в глотке обозленной кошки перед самым прыжком или жужжание миллиона пчел, но во множество раз громче.

Уже выдохшийся Фрайерс продолжал идти вперед, отчаянно пытаясь не отстать от остальных; он боялся потерять их в темноте. Пространство между деревьями тут и там заливал лунный свет, но он лишь сбивал с толку, как коридор со стеклянными или зеркальными панелями. Ветви тянулись к человеку, как будто пытались удержать. Шипы и колючки цеплялись за одежду, когда он проходил мимо. Один раз, пробираясь по топкому месту, он споткнулся о корень, полетел головой вперед в грязь и едва не потерял серп. Фрайерс с трудом поднялся на ноги и побрел дальше. Рев доносился теперь отовсюду, становясь то громче, то тише в одном ритме с пульсацией земли, а гул все разрастался.

Наконец земля стала тверже, но вместо того, чтобы оказаться среди еще более плотного леса, мужчины вышли в область, где листва постепенно редела. И тогда они увидели пламя. Трудно было понять, насколько оно обширно и как далеко находится. К этому времени все выбились из сил, но разглядев пламя сквозь тощие ветви деревьев, мужчины бросились к этой долгожданной цели, хотя и не без опасения, что огонь может оказаться слишком велик и придется развернуться и сбежать.

Они бежали все увереннее по мере того, как становилось ясно: это все дело рук человека. Спереди донесся крик – кто-то из группы оказался быстрее других. И внезапно лес остался позади, и мужчины уже бежали по камням и обломкам, а потом оказались перед стеной яростного пламени высотой в собственный рост, а небо заслонили дым и волны обжигающего жара. А за огнем темной угрожающей громадиной в конце кошмара высился холм.

В лунном свете холм возвышался над карликовыми деревцами как какое-то отвратительное горбатое существо с мехом редкой растительности на хребте. Догнав остальных, Фрайерс обнаружил, что вокруг уже собралась толпа, вероятно, местных жителей – трудно было сказать наверняка. На фоне стены огня он увидел силуэты выскакивающих на поляну людей с поднятыми кулаками или оружием, услышал крики тех, кто подошел слишком близко. Но ночь потрясал рев громче всех человеческих воплей, и гудение, как будто здесь собрались все насекомые Земли. Но если рев раздавался отовсюду, жужжание неслось только с холма.

За этим звуком Фрайерс различил более высокий, ритмичный звук – болезненные женские стоны.

– Кэрол!

Она была где-то над ними, за пламенем и дымом у основания холма. Фрайерс протолкался сквозь толпу мужчин и бросился вперед, но жар был слишком невыносимым. Он отпрянул, морщась от боли, задыхаясь и смаргивая слезы.

– Она там, наверху! – кричал он всякому, кто услышал бы его за оглушительным шумом. Никто не повернулся. Несколько человек тыкали в пламя вилами, стараясь держаться подальше от жара. Другие стояли как зачарованные. Фрайерс грубо схватил за плечо ближайшего мужчину.

– Нам нужно добраться до нее!

Тот обернулся, Фрайерс увидел сияющее алым в отблесках пламени лицо и испуганные как у кролика глаза и узнал старого фермера, который подвозил его из города. Он даже не знал, как того зовут. Фермер помотал головой, сказал что-то неразборчивое и указал на собственное ухо.

Он меня не слышит. И не слышит Кэрол.

Фрайерс прикрыл глаза ладонью и попытался найти своих спутников. Среди дыма он мог различить только толпу мечущихся теней, черных на фоне огня, размытых и искаженных волнами жара. И, кажется, никто не слышал того, что слышал он.

Стон раздался снова.

Фрайерс был уверен, что девушка где-то там, за стеной пламени, так близко, что он почти может до нее дотянуться. И ей больно, очень, очень больно, он ясно это слышал. В отчаянии Фрайерс уставился на собственное тело с мимолетным осознанием: несмотря на всю свою полноту, оно оставалось нежным и хрупким, легко поддавалось боли, его так просто можно было безнадежно повредить. Но в то же время он знал, что кому-то придется это сделать, кому-то придется пойти вперед. Судьба, судя по всему, загнала его в угол. У него не было выбора. Подняв левую руку перед лицом и подняв серп, будто огонь был занавесом, который он мог рассечь, Фрайерс представил себе Кэрол такой, какой хотел ее запомнить, – столь трогательно и доверчиво обнаженной в тот вечер на диване у нее в квартире, – закрыл глаза и прыгнул.

И в ту секунду, когда его ноги уже оторвались от земли, его посетила последняя мысль: а что, если это не стена огня? Что, если она куда толще стены, или вовсе тянется бесконечно? Что, если…