Церковь и её влияние на государство и личность

Затем пришел черед венчания на царство. На самозванца традиционные шапку Мономаха и бармы в Успенском соборе возложил патриарх Игнатий, затем он же возложил на него австрийскую корону, вручил скипетр и державу. И наконец, в Архангельском соборе в приделе Иоанна Лествичника возле гробов Ивана Грозного и Фёдора Ивановича вновь возложил на самозванца «царский венец», одну из царских корон – шапку Казанскую.

После венчания новый царь стал проявлять свою пропольскую сущность. Решил переименовать Боярскую думу в Сенат, выступая перед боярами, рассказывал о жизни в польских краях, да и в личном плане, – в одежде, в прическе и т. д., – подражал ляхам. Иными словами, «монаршие» склонности не могли не вызвать у людей удивления, перераставшего в более сильные эмоции. Этому способствовало и поселение иезуитов прямо в Кремле с позволением служить латинскую обедню.

В то же время Лжедмитрий иронизировал над московскими обычаями, высмеивал местные суеверия, не хотел креститься перед иконами, не велел благословлять трапезы. Государственные заботы не составляли главного занятия нового царя. Его подлинное credo заключалось в беспрестанных гуляниях: большая часть времени протекала в увеселительных забавах, из-за чего всякий день при дворе казался праздником.

Очутившись в такой обстановке, Лжедмитрий серьезно переменился, уверовав в свое божественное предназначение. Это быстро проявилось в забвении тех обещаний, кои он обильно раздавал полякам в Кракове. Изменившийся настрой нового самодержца сполна ощутили иезуиты.

Марина Мнишек была провозглашена патриархом Игнатием благоверной царицей. Она целовала иконы на своем бракосочетании, но не перестала принадлежать к латинской вере.

В середине мая 1606 года Шуйские, Милославские, Голицыны, Куракины и другие инициировали бунт низов, недовольных польско-украинским своеволием. В результате Лжедмитрий был убит, после чего начался погром приезжих, в ходе которого оказались растерзанными около тысячи человек. Пострадали даже те из местных, кто в угоду самозванцу носил польскую одежду.

Не затягивая, провели венчание на царство нового царя Василия Шуйского, предварительно отправив в монастырь патриарха Игнатия, само присутствие которого раздражало людей.

В течение года страна имела четвертого самодержца (Бориса Годунова, его сына Федора, самозванца и теперь Шуйского), пережила два цареубийства, так что надеяться на общее согласие не приходилось. Не помогла и транспортировка из Углича тела погибшего в 1691 году царевича Дмитрия, чтобы покончить с этой опасной легендой.

Инокиня Марфа (мать царевича Дмитрия) – молила простить ей грех признания самозванца, совершенный под угрозами физической расправы. После погрома последовали и непростые объяснения с польскими послами по поводу растерзанных в ходе погрома поляков.

Но Шуйский оказался плохим царем. Появление нового самозванца являлось делом времени. Следующая самозванческая инициатива стала также плодом интриг польско-украинских кругов и части расколовшейся «пятой колонны». Авторство принадлежало близкому к Лжедмитрию I Григорию Шаховскому, удаленному на воеводство в приукраинский Путивль, и другому опальному – воеводе Андрею Телятевскому. Они объявили о спасении истинного государя, в роли которого поначалу выступил некий Михаил Молчанов, обитавший в Литве и в том же Путивле.

Ключевую роль в его войсках играло запорожское и приднепровское казачество, промышлявшее разбоями. Причем казачьи отряды были организованы по польским образцам. В рядах «крестьянской армии» находились и многочисленные люди, ранее служившие Романовым. После опалы в 1601 году Годунов распустил их слуг, холопов, запретив принимать последних на службу. Многие ушли в украинскую сторону.

Впоследствии это сильно смущало патриарха Филарета-Романова, приказавшего при подготовке «Нового летописца» с нужной версией Смуты удалить данный факт из текста. И это было совсем не лишнее, учитывая те зверства, грабежи, погромы церквей, которые чинили на своем пути «восставшие». Они открыто заявляли: «идем и примем Москву и потребим живущих в ней и обладаем ею».

Григорий Шаховской энергично рассылал указы с призывами «соединяться с Украиной», прикладывал к ним государственную печать, которую прихватил в Кремле при свержении Лжедмитрия I. Любопытно, что новый самозванец не присутствовал в своей армии, где от его имени орудовали Болотников и другие военные начальники.

Осенью 1606 года войска второго самозванца подошли к столице и начали ее осаду. Новый патриарх Гермоген – бывший Казанский митрополит, сменивший ненавистного Игнатия, – обратился к стране, предавая анафеме мятежников. В его грамотах они характеризовались весьма определенно: «собрались украинских городов воры – казаки, боярские холопы и мужики и побрали себе в головы таких же воров».