Церковь и мы

Причем Дух в понимании Священного Писания не есть что‑то бесплотное, такое нежно–слабое (как у нас говорят: «духовное», человек «питается духом»). Нет, в Библии в оригинале стоит слово руах, оно означает и дух и ветер, и дыхание, так же как и в грече–ском языке слово пневма означает и дыхание, и дух. Итак, Дух это сила, это мощь, но мощь, не проявляющаяся в какой‑то грубой форме, а в исключительно динамических формах, подобно огненной плазме, подобно незримому, но ломающему все ветру, подобно буре, которая прилетает неизвестно откуда.

И поэтому ученикам был явлен Дух Божий в виде огненных языков, а Дух Божий на Иордане — в виде стремительно летящей птицы. Дух — это движение! Дух — это свобода! Недаром говорит апостол Иоанн: «Дух дышит, где хочет»[70]. Дышит Дух — заметьте это слово. Но в таинствах Церкви — это Дух, посланный специально для утверждения Церкви. И надо сказать, что она только этим Духом и живет.

Хотя в первые века явление Духа вызывало какие‑то особые движения среди христиан, которые, скажем, «говорили языками» или переживали экстатические состояния — это было нужно только для ранней Церкви. Потом все эти движения начинают вырождаться, превращаясь уже в сектантские, то есть уходят в сторону.

Почему вначале нужен был такой «сильный удар», что ученики казались пьяными!? Потому что это было действие Духа, рассчитанное на то, чтобы зародить и расплескать этот первоначальный взрыв на всю землю. Это был первоатом Церкви, он, конечно, должен был быть исключительно мощным.

Но мало того, дар Духа должен был нисходить на каждого человека отдельно, каждый должен был переживать свою Пятидесятницу. Поэтому люди, которые уже крестились, в таинстве миропомазания также проходили через дар Духа Святого, Который давала им Церковь. Давала через апостолов, которые возлагали на них руки, давала потом через епископов. Это дает Церковь — то есть дает Христос.

Пятидесятница. Схождение Святого Духа на апостолов. Роспись в Храме Христа Спасителя. Москва

В позднейшей практике Восточной Церкви крещение и миропомазание слились, потому что менялась психология отношения к таинству. Мы должны понять условия жизни народов, где из поколения в поколение, веками люди крестили младенцев. Человек с самого начала рождался в лоне Церкви — внутри семьи, внутри общества, жившего христианской жизнью, и потому испрашивать дары на этого рожденного человека нужно было сразу.

Идея обращения отступала далеко на задний план; идея обращения появилась в период протестантизма, когда люди стали переживать тяжелейшие духовные кризисы (о причинах я говорить не буду, но причины были различные — культурные, исторические), когда люди падали в бездну, потом из нее вырывались через личное обращение.

Средние века этого не знали. Средние века имели однородную, целостную, тотальную систему, в которой нация была тождественна вере. И вот человек рождался внутри такого общества, и вместе с крещением Церковь призывала на него Дух Божий. Поэтому эти два таинства практически слились[71].

Впоследствии некоторые протестанты стали требовать, чтобы снисхождение Духа Божия обязательно было психологически ощутимым…

В этом есть, конечно, некоторый смысл, но он не абсолютен, потому что таинственное действие Духа далеко не всегда подобно огню и буре. Это действие может быть самым незаметным! И знаменитое описание в Библии Богоявления на горе Синай говорит нам о том, что Господь приходит и в веянии тихого ветра — не в огне, и не в землетрясении, и не в буре[72]…

Дух приходит как веяние тихого ветра, приходит на младенца, освящает его. Приходит Христос, Который принимает ребенка (сейчас я говорю о крещении младенца), принимает его в лоно Своей святыни, а потом посеянное семя Духа дает свои ростки. Но человек может это заглушить… Когда же речь идет о взрослом человеке, то совсем не обязательно искать каких‑то сильных внешних выражений, потому что наша вера не экстатическая, и психологические состояния экстаза — это в христианстве не главное, временное, преходящее. Об этом свидетельствует само Евангелие.

Мы никогда не видим Христа Спасителя в состоянии восхищения, исступления, экстаза. Он всегда исключительно трезвенен и ясен — это очень важное свидетельство. И когда апостол говорит нам о необходимости смотреть на плоды Духа, мы тогда и узнаем, что действие на нашу человеческую, тленную природу, незримое и тихое действие святыни познается по плодам. А «плоды Духа — это любовь, радость, мир, долготерпение, кротость, воздержание»[73].

В. М. Васнецов. Крещение князя Владимира. 1890 г. Эскиз росписи Владимирского собора в Киеве. Государственная Третьяковская галерея. Москва