Церковь, возвышающая голос

Церковь «за» преображение человеческой души, «за» изменения в мире и обществе, которое было и остается несовершенным. Церковному сознанию глубоко чуждо «головокружение от собственных успехов». В этом смысле она всегда за «модернизацию», если цель изменений — не избавление от моральных ограничений. Если консерватизм ассоциируется с закоснением в коррупции, безынициативностью и бездельем, то Церковь называет это моральным кризисом и никак иначе. Это Церковь по своей природе не может поддерживать, так как осуждает любой грех. Однако общественные несовершенства некоторые апологеты либерализма объясняют существованием моральных ограничений, а с этим Церковь никогда не согласится. Что, в России будет меньше уровень коррупции, если разрешить гей-парады, у нас будет лучше здравоохранение, если разрешить эвтаназию, или решится проблема деградации семейных ценностей, если ввести сексуальное просвещение?

Может быть, вместо того чтобы искать место Церкви в современных общественно-политических раскладах, думающим людям лучше поискать себя в Церкви? В храмах также не хватает образованных и деятельных людей, которые своим рвением, своей помощью и советом священникам могли бы превратить церковные общины в сплоченные верой, братским общением и взаимопомощью островки подлинного гражданского общества. Церковь ждала и ждет интеллигенцию.

Опубликовано в «Независимой газете» 16 апреля 2014 г.

Задача Церкви — не допустить расчеловечивания

Для Русской Православной Церкви 2015 год был непростым. О его итогах, о том, как РПЦ оценивает результаты празднования юбилея святого князя Владимира, как строит взаимоотношения с государственной властью, чьи высказывания являются ее официальной позицией и какова ее роль в меняющейся сложной политической обстановке в мире и стране, в интервью РИА Новости[4]рассказал глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда.

— Владимир Романович, 2015 год прошел под знаком юбилея святого князя Владимира. Как можно его подытожить?

— Я бы не хотел встраиваться в привычный ряд стандартных оценок: получилось — не получилось, здесь плюс — здесь минус. По нескольким причинам.

Причина первая: у Церкви есть свой, евангельский, камертон, в соответствии с которым она оценивает все, что происходит. В этом инаковость Церкви.

В ходе одной недавней полемики мой оппонент в очередной раз обвинил Церковь в конформизме. Я ему возразил, что если исходить из его критериев, я не знаю эпохи в церковной истории, когда этого нельзя было бы сделать. И привел хрестоматийный пример римского императора, который, будучи пусть формально, но язычником, собирал архиереев, председательствовал в их собрании и заявлял: «Что я скажу, то и будет вам в закон». В историю это событие вошло как Первый Вселенский Собор, на котором была выработана первая часть Символа веры, а сам этот император — Константин — был канонизирован. И без понимания этого бессмысленно приводить оценку какого-то событийного ряда.

И еще в связи с вашим вопросом: мне очень нравится девиз одной из программ полтора года назад появившегося в FM-диапазоне Москвы «Радио Вера»: «Мы говорим не о событиях и фактах, но о людях и смыслах». Так вот Церковь — это о людях и смыслах. Поэтому я надеюсь, что так же, как и в прошлом году, когда мы отмечали 700-летие преподобного Сергия Радонежского, весь этот поток юбилейных мероприятий заставил каких-то конкретных людей по-другому посмотреть на себя и свою жизнь. Быть может, стать чуточку лучше. Другой сверхзадачи у Церкви быть не может.

— Но есть же и какие-то видимые результаты?

— Конечно, есть. Вот была дискуссия по поводу установки памятника князю Владимиру в Москве, и я надеюсь, памятник будет поставлен. Или при участии «Первого канала» снимается фильм «Князь Владимир». А могли бы и не снимать. Но именно благодаря юбилею каким-то конкретным людям стал интересен его путь от язычества к христианству, надеюсь, ради обретения новых смыслов.

— Иными словами, вы видите главный итог таких юбилеев в обретении смыслов?