Церковь, возвышающая голос

…А что на самом деле происходит в нашем обществе? А происходит христианизация нашей жизни. Сложно, медленно, непоследовательно, проблемно… Между прочим, происходит и рост влияния других традиционных общин (исламизация, иудеизация, буддизация), которые вместе свидетельствуют своим общинам и всему российскому обществу о базисных традиционных ценностях, скрепляющих наш народ на основе добра и справедливости.

Опубликовано в журнале «Эксперт» 8 октября 2012 г.

Приложение

Право и справедливость. Условия доверия к праву, его нравственные основы и источники[11]

Некоторые исследователи полагают, что за философской идеей естественного права стоит гораздо более древняя идея, согласно которой закон не является, используя современные термины, чисто политической идеей, с политическим или социальным созданием, но исходит из некой божественной санкции или является способом отношения с божеством[12]. Впрочем, это не обязательно сакрализация права. Это, скорее, свидетельство о архетипической религиозности человека, который видит в устройстве мира вокруг него отблеск божественного закона.

«Каждая культура, даже самая примитивная, стремится, подобно старой римской гражданской религии, установить jus divinum, который будет поддерживать pax deorum[13], религиозный порядок, ставящий жизнь общности в отношение зависимости от потусторонних сил, управляющих универсумом. Образ жизни должен быть путем служения Богу, иначе он станет образом смерти»[14], — пишет известный исследователь культуры и религии двадцатого века профессор Кристофер Генри Доусон.

Ученый указывает на фундаментальное положение современных гуманитарных наук о культурообразующей функции религии, и отмечает, что не только культура человечества появляется в религиозной или мифологической форме, но и право возникает как попытка установления мира с богами — pax deorum — посредством божественного права — jus divinum.

Таким образом, право в восприятии людей не теоретически, а исторически опирается на божественный закон. Культура атеизма, равно как и светское, секулярное государство — относительно недавние явления в человеческой истории. По мнению того же Доусона, мировые религии являются «замковыми камнями мировых культур», и когда они удаляются, арка падает и здание обрушивается. И поэтому даже на фоне продолжающихся не одно столетие разговоров о светскости права само право пользуется доверием не потому, что его совершенство, социальная роль как-то радикально меняется в лучшую сторону. Доверие к праву, современному светскому праву — это прежде всего наследие, которое оставили ему десять заповедей Моисея, воспринимаемые как божественный закон, а также иные религиозные источники права, которые есть в любой культуре.

Важно подчеркнуть, что в традиционном обществе доверие к праву безальтернативно именно в силу его происхождения, поскольку оно связано с неизбежностью, с обязательностью установления pax deorum: мир с богами должен быть установлен в любом случае. Нарушение закона, таким образом, является не просто неисполнением нравственной или собственно правовой заповеди; в традиционном обществе нарушение закона — это удар по основам бытия, нарушение и разрушение порядка вещей.

По мнению известной исследовательницы древнегреческого полиса профессора Джейн Хариссон, основой демократии Афин, считающейся образцовой, был страх перед хтоническими божествами, которые требовали всеобщей вовлеченности в управление полисом[15]. Косвенно об этом свидетельствует «нерациональное» создание органов управления, в которых обязаны были состоять все жители полиса[16], которое объяснялось страхом перед богами, а не стремлением к осуществлению идеи представительства, как в Новое время.

Таким образом, основы доверия к праву складывались в обществах, где существовал иной, отличный от современного, тип социальной интеграции. Теоретически можно выделить три таких типа: социальная онтология, ценности и операциональный политический опыт (общество модерна)[17].

По словам одного современного отечественного исследователя, можно констатировать, что моральное сознание, характерное для так называемого «общества модерна», акцентирует не содержательные, а инструментальные ценности и что ядром нравственной консолидации общества выступает согласие в отношении не конечных целей развития, а средств их достижения, так называемых «правил игры».