Церковная старина в современной России

Подводя итог костромской истории, стоит вспомнить несколько публичных выступлений ее участников. Патриарх Алексий (Ридигер) в 2005 г. сетовал, что «музейные работники считали церковное имущество своим достоянием», однако патриархии «все-таки удалось разделить» музеи в Троицкой лавре и Ипатьевском монастыре, «отделив музейные экспонаты, которые имеют краеведческое значение, от ризницы». Он утверждал, что по образцу Лавры, где наместник становится по должности заместителем директора музея, «аналогичная договоренность достигнута в отношении Ипатьевского монастыря в Костроме»[310]. Очевидно, предстоятель Русской Церкви либо не в курсе дела, либо кем-то введен в заблуждение. В официозной программе «Вести недели» 23 октября 2005 г. Сергей Брилев спрашивал Никиту Михалкова, члена попечительского совета Ипатьевского монастыря, что делать, напоминая ему о судьбе выкинутого оттуда музея. Тот ответил: плохо получилось оттого, что все делалось с «тяжким звероподобным рвением». «Мы так делаем все. Это национальная черта характера». Следующие конфликты между культом и культурой решались тем же образом...

5 января 2010 г. министр культуры Александр Аведеев на встрече с патриархом Кириллом (Гундяевым) признал, что выселенный из монастыря музей (вернее та его часть, что была выведена из Ипатия и влита в новообразованный Костромской государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник) продолжает оставаться закрытым, а его 700 000 экспонатов «складированы», «потому что до сих пор нет помещения». Даже по мнению министра, это — «исключительный случай». В самом же ЦИАМ, религиозной организации, которой государство доверило управлять собственным имуществом, кроме шикарно оформленного сайта, имеются лишь несколько экспозиций: в палатах бояр Романовых — выставка «Ипатьевский монастырь — колыбель Дома Романовых», в Свечном корпусе — «Вклады боярского и царского рода Годуновых в Ипатьевский монастырь», а также «Церковные древности Костромской земли: Сокровища русского прикладного искусства XVII—XIX веков» и «Древнерусская икона XV—XX вв.».

Тот, кто бывал в музее до выселения, хорошо помнит все эти экспонаты и экспозиции, которые сегодня лишь слегка изменили свой формат. Единственная новая выставка посвящена 90-летию расстрела семьи последнего императора. Она была открыта 17 июля 2008 г. и  раз­местилась в подклете Троицкого собора. О ее значении говорит тот факт, что в журнале заседания Священного Синода РПЦ от 6 октября 2008 г., посвященного «мероприятиям к 90-летию мученического подвига Царственных Страстотерпцев», данная выставка даже не упоминается…

К сожалению, никто не рассматривает в качестве драмы тот факт, что за 6 лет государственный музей так и не смог возобновить свою работу, а судьбы людей, связавших с ним свою жизнь, оказались надломлены. Течение костромской жизни вошло в спокойное русло: в ЦИАМ пришли некоторые сотрудники некогда изгнанного из монастыря музея, что служит доказательством их подлинной любви к старине, а не к власти над ней. Экспозиции открыты, святыни сохранны, архиерейское тщеславие утешено. Только стоит ли это спокойствие свершившихся страданий?

Глава IX. Московские этюды

Море проблем в епархиях «всея Руси» не просто отражается во владениях патриарха Московского как в капле воды. Здесь эти проблемы заимствуют свой архетип. Дело не только в шальных деньгах и политических амбициях, вносящих нестроения в церковную жизнь, но и в «двой­ных стандартах», применяемых руководством патриархии по отношению к учреждениям культуры и культурному наследию...

Уже в 1991 г. начался конфликт между патриархией и Всероссийским художественным научно-реставрационным центром имени И. Э. Гра­баря. Новоспасский монастырь, Сретенский монастырь, передан­ный общине с восстановленными фресками XVII в., церковь вмч. Ека­терины на Всполье, также возвращенная подворью Православной церк­ви в Америке в отреставрированном виде в 1994—2005 гг., Марфо-Мариинская обитель, где, помимо противостояния с реставраторами, разгорелся еще и внутрицерковный конфликт из-за контроля над столичной недвижимостью, наконец, многострадальный храм Воскресения в Кадашах — все это этапы большого пути, где жесткая позиция общины не только не вызывала официального осуждения местного епископа, но и, судя по всему, получала его поддержку.