Церковная старина в современной России

При этом формально, ради статусности, он оказался не заведующим отделом, а именно заместителем гендиректора. Главным хранителем ризницы и заместителем заведующего (несуществующая должность) стала Людмила Воронцова. Экспозиция ризницы практически не претерпела изменений, а вот собрание икон, переведенное в менее обширные пространства, было серьезно переработано к 2004 г., что, впро­чем, лишь пошло на пользу восприятию этих образов. В то же время была создана новая постоянная выставка, раскрывающая быт Лавры в XVIII—XIX вв., для чего пришлось произвести определенную перепла­нировку внутри здания, являющегося памятником с особым режимом охраны. Значительная часть музейных фондов осталась на хранении под помещением ризницы. При этом состав сотрудников — от хранительниц до смотрительниц — практически не изменился. Православные, не вкусившие важности музейного дела для церкви, продолжают искать себя в богослужении, а не в служении.

Впрочем, почти все признают, что нынешний вариант, когда наместник является заместителем генерального директора, а внутри Лавры продолжает существовать филиал государственного музея, пусть и воз­главляемый клириком, отражает неустойчивое равновесие общественных интересов и является своеобразным компромиссом. Обе стороны конфликта с определенным нетерпением и боязнью ожидают окончательного решения вопроса. Все же жаль, если вопрос будет решен по-другому. Истинная включенность людей Церкви в настоящую музейную жизнь серьезно меняет их сознание и заставляет с уважением относиться к нормам и принципам отношения к древности, исповедуемым и практикуемым музейным сообществом. Об этом свидетельст­вует, в частности, и то, что переданные Лавре музеем-заповедником еще в 1992 г. некоторые святыни и реликвии прп. Сергия Радонежско­го, в том числе его моленные иконы, вновь вернулись в музей, обретя статус «временного хранения». Наместник справедливо решил, что здесь они будут сохраннее. Вполне очевидно, что свою роль при отказе патриархии от создания собственного музея сыграло понимание всех сложностей предстоящего самостоятельного учета и хранения релик­вий, продолжающих сохранять статус предметов, включенных в госу­дарственную часть музейного фонда.

Сам музей-заповедник получил в городе ряд зданий, которые сегодня находятся в процессе реставрации и в которых разместится новая, «неправославная» часть коллекции. Однако сами музейщики скор­бят не столько о практических сложностях переезда, затормозившего нормальное развитие музея, сколько о разрушении цельного образа исторической русской культуры, который должен быть воплощен в новой экспозиции, показывающей религиозную и бытовую составляю­щие российской истории во взаимосвязи. Происходит разрушение того исторического контекста, в котором развивалось Российское Православие. К тому же новой опасностью при изучении и экспонировании памятников церковной культуры становится определенная идео­ло­гизация исследований, предполагающая не столько цензуру, сколько самоцензуру, оглядку на мнение патриархии и подлеправославной об­щественности.

Если в условиях коммунистического режима литургическая и богословская составляющая этой культуры сознательно замал­чивалась или искажалась, подменяясь социально-политическими аспек­тами, то сегодня совершается фарс обратного процесса. Вместо дей­стви­тельного сочетания объясняющих факторов, в котором переплетались бы собственно церковные и общественные причины, в качестве объясняющей модели истории России или конкретного памятника предлагаются убогие псевдобогословские идейки. Они отражают не высокое святоотеческое богословие, а, скорее, представления массового церков­ного сознания, возникшие в результате не­достатка настоящего религиозного образования. Дилетантские рассуждения о «Промысле Божием» и мифическом «богословии иконы», эсха­тологические страхи, ксенофобские настроения, спекуляции на исто­ри­ческих заслугах Церкви в судьбе России и подвиге новомучеников под­меняют здоровое церковно-историческое видение рус­ской культуры. Попытки противостоять такой маргинализации церковного сознания объявляются очередным «гонением на Церковь». В условиях монополизации патриархией экспонирования ключевых памятников древнерусской культуры угроза формирования искаженных представлений о собственной истории в современной России представляется более чем реальной.