Церковная старина в современной России

Непосредственно в связи с юбилеем были предприняты меры по возвращению Курско-Коренной пустыни, Толгского монастыря под Ярослав­лем, Волоколамского монастыря под Москвой. Митрополит Волоко­ламский Питирим (Нечаев), тогда народный депутат, вспоминал, как в 1989 г. он напрямую обратился к генсеку компартии Михаилу Горбачеву, и тот, минуя все бюрократические процедуры, передал монастырь непосредственно владыке[162]. Однако инициатива возвращения Иосифо-Волоцкого монастыря была совместной: ее активно поддерживали руководство и коллектив Ново-Иерусалимского музея, где этот ансамбль тогда числился филиалом.

Однако не все возвращения конца 1980-х гг. происходили столь мирно. Это была эпоха общественного подъема, веры в то, что человек может противостоять несправедливости государства. Инициатива снизу, исходящая от общин, была главным нервом церковной жизни этого времени. Самая громкая история, потрясшая общество, произошла с возвращением «Красной церкви» — Введенского храма в Иваново-Вознесенске, построенном в 1901—1907 гг. В 1938 г. церковь была закрыта, и в ней расположился областной архив. 23 ноября 1988 г. новая приходская община была зарегистрирована в Совете по делам религий при Совмине СССР. Однако городские власти категорически отказывались передавать приходу «архивный» храм. Бюрократическая волокита и нежелание местных чиновников принимать ответственные решения вынудили православных на крайние меры. Однако, в отличие от событий в Кадашах в августе 2004 г., когда верующие заблокировали реставрационные мастерские и их сотрудников, эти меры были обращены не на других, а на себя. На 17 марта 1989 г. был назначен митинг перед храмом, так и не разрешенный властями. А 21 марта Лариса Холина, Валерия Савченко, Маргарита Пиленкова и Галина Ящуковская, расположившись у кинотеатра «Современник», объявили голодовку, вывесив лозунг: «Мы не едим и не пьем до открытия Красного храма и готовы умереть на родине первых Советов». 22 марта с помощью милиции голодающих перевезли за ограду Введенского храма. 1 апреля, на 12-й день голодовки, ночью, женщины были насильно посажены в «Скорую помощь» и доставлены в областную больницу. 5 апреля их посетил секретарь облисполкома Л. Дубов, убеждая прекратить протест и обещая, что в течение месяца вопрос о передаче Введенского храма будет рассмотрен.

Беспрецедентная в то время христианская акция была прекращена, но прошел не месяц, а год, прежде чем общине, в Страстной Четверг 1990 г., власть вручила ключи от храма. В Пасхальную ночь на паперти священник совершил для исповедниц нового времени первую литургию. Этим священником был архимандрит Амвросий (Юрасов).

Если бы не это имя, то подвиг ивановских женщин навсегда бы остал­ся для нас образцом соборной ответственности мирян за судьбы Церкви. Однако тень духовника общества «Радонеж» с его фундаменталистскими идеями заставляет увидеть в этой истории элементы серьезной режиссуры. В марте 1992 г. архимандрит становится не просто духовником, а настоятелем сложившейся вокруг Красного храма женской монашеской общины. Подобная акция не могла начаться без благословения этого человека. Оказавшись в Ивановской епархии в 1983 г., архимандрит достаточно быстро приобрел себе духовных чад в различ­ных слоях общества, чья верность «батюшке» основывалась на контроле над всеми проявлениями личной жизни. Это позволяло ему осу­ществлять акции, немыслимые в то время для остальной страны. В сен­тябре 1985 г., используя свои связи, он организовал перенесение мо­щей блаженного Алексия, который подвизался на р. Елнати в 1920—1930-х гг. Тогда же из Красноярского края были привезены останки исповедника епископа Кинешемского Василия (Преображенского). Позднее, 31 июля 1993 г. во Введенский монастырь были перенесены мощи еще не канонизированных Василия и Алексия, заранее приготовленные предусмотрительным архимандритом, что обеспечило дополнительную привлекательность это­го места для паломников.

Если оставить в стороне внутрицерковные особенности происшед­шего, в ивановских событиях просматривается одна из главных внешних причин общественных конфликтов из-за возвращения храмов в богослужебное пользование. Она заключается в противоречиях, существующих между государством и обществом, в несогласованности интересов различных ветвей и уровней власти, в отсутствии перспективной политики в отношении передачи церкви недвижимости и памятников культуры. С момента принятия политического решения о пере­даче храма до конкретных действий, связанных с предоставлением бывшему пользователю равноценного помещения, проходили годы и десятилетия. К тому же регистрация общины и передача ей требуемого храма совершались различными инстанциями. Эфемерный сиюминутный результат регистрации и пустых обещаний, приносивший местным и федеральным чиновникам политические дивиденды, оборачивался затяжным общественным кон­фликтом.

Власть самоустранялась от его разрешения, сталкивая тем самым общину с представителями организации, продолжавшей занимать храм на законном основании.