Церковно-исторические повествования

Проповедническая деятельность Златоуста тоже не ускользнула, как мы замечали выше, от внимания шпионов, следивших за каждым шагом и за каждым словом святителя. Как проповеднику, Златоусту обвинители приписывали раскрытие мыслей или вредных, или нечестивых. Так, один обвинитель говорил на соборе, что будто Златоуст давал "позволение людям грешить, когда проповедовал: если ты еще раз согрешишь, то опять кайся, и сколько бы ты ни грешил, лишь приди ко мне - и я исцелю тебя". До этого обвинения свидетель дошел не собственным умом: его обвинение есть эхо чужого голоса. Дело в следующем: в Константинополе во времена Златоуста было много новациан, учивших, что на земле нет и не может быть другого рода отпущения грехов, кроме того, какое дается в таинстве Крещения. Златоуст считал учение новациан гордостью и неразумием и нередко в своих проповедях опровергал мысли этих сектантов. Такое отношение Златоуста не понравилось новацианскому епископу в Константинополе - Сисиннию. Он начал распространять здесь молву, что будто Златоуст однажды сказал в проповеди: "Если ты уже тысячи раз приносил покаяние, то все же можешь и еще каяться". Очевидно, Сисинний вместо действительных слов Златоуста пустил в ход, для смущения верующих, какую-то пародию на слова великого проповедника. Мало того: он издал по этому поводу едкую книгу против Златоуста. Вот источник, откуда взялось обвинение, что будто Златоуст учил грешить - сколько угодно. Это обвинение есть плод недовольства новациан Златоустом. Таким образом, открывается, что обвинители воспользовались готовым материалом, создавшимся в сфере вполне враждебной Константинопольскому оратору. - В проповедях Златоуста обвинители старались отыскать даже прямое нечестие. Так, обвинитель заявлял: "Он позволяет себе богохульство в церкви, когда говорит (в проповедях): молитва Христа не была услышана, потому что Он молился не так, как должно". По всей вероятности, это есть злонамеренное извращение слов проповедника. Возможно, что так извращены следующие слова одной беседы Златоуста: "Когда Христос сказал: если возможно, да мимо идет чаша сия, - то являет Он нечто человеческое; но когда прибавляет: да будет не как Я хочу, но как Ты, то научает нас следовать Божеству, хотя бы природа и противилась этому". В той же проповеднической деятельности Златоуста обвинители старались открыть и другие недостатки. Так, они призывали его к ответу за то, что он употреблял в церкви в поучениях такие выражения (поэтического характера), которые не принято употреблять в таком святом месте, как храм. Винили его в том, что он говорил: "престол, наполненный фуриями"; "я скачу, я вне себя" (, ). Что касается первого из приведенных выражений ("престол" и пр.), то его совсем не находится ни в одном из многочисленных слов и бесед Златоуста, а второе из приведенных выражений буквально находится в одной из его воодушевленных проповедей, произнесенной по случаю одного выдающегося, радостного события. Но можно ли ставить Златоусту в упрек употребление им рассматриваемой фразы? Конечно, нет. Очевидно, проповедник ставит себя (мысленно) в положение Давида, скачущего перед ковчегом Завета. Разбираемое выражение указывает на религиозный энтузиазм, восторг. Да если бы Златоусту пришлось оправдывать себя в этом случае перед лицом собора ("при Дубе"), то, без сомнения, он не затруднился бы и у самих членов собора, в их проповедях, указать присутствие совершенно таких же выражений. Поэтические обороты речи тогда были в обычае у христианских проповедников (Неандер).