Церковное привидение: Собрание готических рассказов

— Он самый искусный гипнотизер! О, я должна вам показать! Он разозлился, что я не верила в его способности, и вдруг сказал, чтобы я к нему притронулась, хоть бы мизинцем. Я притронулась, и — глядите!

Она стянула перчатку и показала мне руку. На кончике пальца виднелся волдырь, как от ожога!

— Ясное дело — гипнотическое внушение! — засмеялась миссис Ван Эйк. — Он не всегда такой раскаленный.

Пока она смеялась, на крыльце появился юный Бауман, и они вместе удалились.

Я вернулся в дом.

Графа Стано никто из слуг не видел; когда я постучался в дверь, ответа не последовало. На обратном пути я встретил в коридоре Листера Хансона.

— Привет! — сказал я. — А я думал, вы ушли вместе со всеми.

— Нет. У меня тут были кое-какие дела. Марджори и дети ушли кататься на коньках.

Я помедлил.

— Эрл с ними?

Хансон рассмеялся:

— Он взял машину и поехал на станцию. В ближайшие три часа может прибыть Мона Вирек.

Довериться ли Хансону? Да, решил я, поскольку не мог больше держать свои подозрения под спудом.

— Что вы думаете об этом Стано? — в лоб спросил я.

Хансон нахмурился:

— Как ни странно, я его до сих пор не видел. Он откровенно меня избегает. Собственно, Камберли, его вообще мало кто видел. Вы заметили, конечно, что он под всяческими предлогами не выходит к столу? Он живет с нами под одной крышей, но уверяю: большая часть гостей ни разу с ним не встречались.

Этого было довольно. Я уверился, по крайней мере, что Хансон ко мне прислушается, и, отведя его к себе в комнату, высказал невероятные подозрения, которые разделял со мной отец Бернард.

Мой рассказ подошел к концу; молодой священник слушал, глядя в окно. Когда он повернулся ко мне, на лице его было необычно серьезное выражение.

— История отдает средневековьем, — сказал он, — но для церковнослужителя в ней нет ничего невероятного. Мне довелось изучать темные страницы прошлого, связанные с ведовством, демонологией и одержимостью. Я знакомился в Германии со свидетельствами людей не глупее наших современников. Понимаю ваши сомнения и скепсис, но знайте: я солидарен в этом вопросе с отцом Бернардом. Граф Стано, кем бы он ни был, должен убраться восвояси.

— Но каким оружием мы располагаем против…

— Камберли, если некое чудовище в человеческом обличье проникло в наше общество, значит, оно услышало чей-то призыв. Известно вам предание Деврерз-Холла, леденящая кровь история этого места?

Немало удивленный, я кивнул.

— Хотите спросить, откуда ее знаю я? Вы забываете, что я подробно изучал этот предмет. И я намеревался, как только все разъедутся, убедить Эрла съехать отсюда. Камберли, в этом доме нечисто.

— А есть ли способ очистить его от…

— Для этого нужно одолеть то, что, согласно легенде, впервые появилось здесь под именем Маккавея Носты. Но кто из нас, слабых смертных, способен свершить такой подвиг?

Я помолчал.

— Вспомните, Хансон, — сказал я наконец, — мы ведь можем и ошибаться, потому что, сталкиваясь с таинственными происшествиями, неминуемо рассматриваем их в свете того, что нам известно о Деврерзе.

— Можем, — согласился Хансон. — Однако мы не должны успокаиваться, пока в этом не убедимся.

И вот мы вдвоем обошли весь дом в поисках графа де Стано, но безуспешно. Вчерашняя буря не повторилась, сумерки спускались на самый что ни на есть мирный зимний пейзаж. Гости возвращались, группа за группой, прибыл и Эрл Райланд, судя по виду, очень встревоженный.

— Мона пропустила поезд, — объяснил он. — Просто злой рок какой-то.

Хансон промолчал, но когда Эрл ушел наверх переодеваться, он обратился ко мне:

— Вы, конечно, знакомы с Моной Вирек?

— Хорошо знаком.

— Да, Камберли, не зря Эрл так ею восхищается. Она просто ангел во плоти. Верно сказано — злой рок! После обеда Эрл опять поедет на станцию. Вы ведь знаете, он так импульсивен, а я все думаю о том, что мы, возможно, ошибаемся.

Близилось время обеда, и я поспешил к себе переодеться. Как я уже говорил, забавное маленькое окошко в моей комнате выходило на южное крыло. Когда я наклонился к дубовому подоконнику, нащупывая свечу, мой взгляд скользнул на ту сторону заснеженной лужайки, где неясно вырисовывались в наступающих сумерках серые кусты.

В южную дверь поспешно скользнули двое: Лоренс Бауман и Мари Ван Эйк. Чтобы переодеться к обеду, им придется поспешить. Я нашел свечи, но выронил их и уставился в окно: такого ужаса я в этом доме еще не испытывал.

Вслед за парой по снегу побежали следы — следы невидимки; он вошел за ними в южную дверь. Над призрачным следом вилось как будто облачко пара.

— Боже правый! — шепнул я. — Боже правый!

Как я переодевался, знает один всеведущий Господь. Помню только, как, уже у подножия лестницы, я, сдерживая дрожь в голосе, спросил у Нолсона:

— Граф де Стано в доме?

— Думаю, нет, сэр. Как будто он сегодня уезжает. Но сам я, сэр, графа так ни разу и не видел.

Заглянув в дверь длинной комнаты, которую Эрл приспособил под бильярдную, я обнаружил там Баумана: он поправлял галстук перед маленьким зеркальцем.

— Вы видели графа де Стано? — спросил я коротко.

— Да. Он в малой гостиной беседует с Мари… с миссис Ван Эйк.