Церковнославянский язык в Киевской Руси X—XI вв

167. В договоре предусматривается случай, когда кто-нибудь из русских умрёт в Византии, „не урядивъ своего имѣнья“, т. е. не распорядившись своим имуществом, не завещав его никому; в этом случае имущество должно возвратиться к его близким родственникам в Русь: но „аще ли сотворить обряжение таковый, возметь уряженое его, кому будете писалъ наследити имѣнье его, да наслѣдить е…“. В русском языке есть два слова для значения завещать — „отказать“ и „отписать“; позднее оба слова употребляются в общем в одинаковом значении; но первоначально слово отказать выражало, собственно, устное завещание (ср. сказать, украинск. казати — „говорить“), а отписать — письменное; в последнем слове, как и в приведённом тексте договора (см. „кому будеть писалъ наслѣдити…“), отразилось уже более высокое развитие собственнических отношений, когда при сосредоточении значительных богатств в руках одного лица и при полной возможности единолично распоряжаться ими понадобились уже письменные завещания, которые, конечно, гораздо лучше обеспечивали исполнение воли завещателя при возникновении каких-нибудь споров о наследстве.

168. Громадный интерес представляет для нас вопрос о языке нашей древнейшей письменности — письменности Киевской Руси X в. В нашем распоряжении находятся лишь три упомянутых выше договора киевских князей с греками. Никаких других документов от X в. до нас не дошло. Язык этих договоров представляет для нас особенный интерес и потому, что эти документы являются документами киевских княжеских канцелярий X в.; исследуя их, мы выясняем, таким образом, каков был государственный язык Киевской Руси в X в.

Глава одиннадцатая. Церковнославянский язык в княжеских канцеляриях Киевской Руси X—XI веков

169. Все три княжеских договора X в. дошли до нас не в подлинниках, а в поздних копиях (списках). Они были заключены в начале XII в. составителем „Повести временных лет“ в составе его летописного свода под 912, 945 и 972 гг.; последние два договора дошли до нас в Лаврентьевском списке летописи (1377 г.), а первый — в ещё более поздних списках летописи (XV в.).

170. Хотя договоры дошли до нас и в поздних копиях, они всё же являются ценнейшим источником для суждения о письменном языке Киевской Руси X в. Они, конечно, подверглись некоторым видоизменениям под рукой позднейших переписчиков, особенно в области фонетики, орфографии и отчасти морфологии, но синтаксические и лексические их особенности, как показал акад. С. П. Обнорский, сохранены относительно хорошо.

171. Язык всех трёх договоров — церковнославянский, хотя в словарном составе их встречаем и отдельные древнерусские элементы. Таким образом, языком княжеской канцелярии Киевской Руси, её государственным языком, в X в. был церковнославянский язык. Это обстоятельство следует особо подчеркнуть, потому что позднее (по-видимому, с XI в.), как увидим ниже, не только частные, но и государственные акты пишутся уже на древнерусском, а не на церковнославянском языке.

172. Все три договора киевских князей с греками являются памятниками переводными. Тексты договоров первоначально писались на греческом языке, а затем тут же, при заключении договора, переводились на церковнославянский язык. Таким образом, переводы договоров современны их греческим оригиналам. Мнение о том, что договоры являются памятниками, переводными, общепризнано: в тексте договоров наблюдается ряд выражений и синтаксических оборотов, представляющих собой непосредственные слепки (кальки) соответствующих греческих выражений и оборотов.