Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.

У колыбели московской государственности высит­ся мрачновато-торжественная фигура митрополита Петра (1308—1326). Сразу же после смерти он стал почитаться в Москве как святой. Его гробница стала главной святыней московского Успенского собора. Что же достоверно известно об этом человеке, чье имя зо­лотыми нитями вплетено в ткань церковной легенды, чей строгий лик смотрит на нас с древних икон и фре­сок?

Даже беглое знакомство с историческими источни­ками убеждает в том, что легенда о Петре — «крестном отце» Московского государства — очень далека от дей­ствительности. Крупицы фактов погребены в ней под горами вымыслов. Все, что известно по летописям о жизни и деятельности Петра, может уместиться на по­ловине тетрадного листка. Примерно столько же дает его «Житие». Оно дошло до нас в двух редакциях: краткой, созданной вскоре после кончины «святителя», и пространной, написанной в конце XIV в. митрополи­том Киприаном.

Именно под пером Киприана родилось знаменитое пророчество Петра о грядущем величии Москвы. Кип-риан искусно вложил в уста Петра свою собственную мысль: князь обязан повиноваться «святителю»; толь­ко в этом случае он сможет добиться успехов и побе­ды над врагом.

«Кто хочет знания, пусть ищет его там, где оно находится»,— говорил французский философ Монтень. Обратимся же к свидетельствам подлинных историче­ских документов.

Будущий митрополит Петр родился где-то в сере­дине XIII в. на Волыни. С детства он имел склонность к затворничеству и уже в 12 лет поселился в монасты­ре. Со временем он сам становится основателем и игуменом монастыря на реке Рате близ Львова. Однажды края, где находился монастырь, посетил мит­рополит Максим. Игумен Петр пришел поклониться иерарху и получить от него благословение. Он препод­нес Максиму икону Богоматери собственного письма. Эта икона под именем «Максимовской Богоматери» со временем стала одной из главных святынь московско­го Успенского собора.

После смерти митрополита Максима тверской князь Михаил Ярославич направил в Константинополь к патриарху своего кандидата на митрополию игумена Геронтия. Узнав об этом, галицкий князь Юрий Льво­вич решил помешать замыслу Михаила и добиться соз­дания самостоятельной галицкой митрополии. Для пе­реговоров по этим вопросам он направляет к патриар­ху игумена Петра. Патриарх Афанасий с чисто визан­тийской ловкостью решил дело: на русскую митропо­лию был возведен посланец галицкого князя, однако в открытии особой галицкой митрополии Юрию Льво­вичу было отказано. «Двоение» митрополии противо­речило интересам византийской дипломатии. Патриарх справедливо опасался, что такой раздел приведет к па­дению авторитета митрополичьего сана, к усилению вмешательства князей в церковные дела и в конечном счете — к ослаблению влияния Византии на церков­ную и политическую жизнь Руси.

Получив от патриарха сан митрополита Киевского, Петр прямо из Константинополя отправился в Орду. Там 12 апреля 1308 г. ему был выдан ярлык ханом Тохтой (1290—1312). В нем, в частности, говорилось: «А как ты во Владимире сядешь, то будешь богу мо­литься за нас и за потомков наших» [26].

В конце весны — начале лета 1308 г. Петр торжест­венно въехал в Киев. На следующий год новый мит­рополит отбыл из Киева в Северо-Восточную Русь.

К моменту приезда Петра политическая обстанов­ка в Залесье была крайне напряженной. Будущее Северо-Восточной Руси многие связывали с быстрым рос­том военного и политического могущества Твери. Вы­делившись из состава великого княжения Владимир­ского лишь в середине XIII в., тверское княжество очень скоро стало на равных с ведущими политически­ми силами края. Это объяснялось целым рядом благо­приятных обстоятельств. Тверские земли находились в стороне от обычных путей татарских набегов на Севе­ро-Восточную Русь. С самой опасной, юго-восточной, стороны они были прикрыты владениями ростовских и ярославских князей, постоянно поддерживавших дру­жественные отношения с Ордой. Естественной защитой тверского края были густые леса и непроходимые бо­лота, тянувшиеся вдоль его границ.

Но не только относительная безопасность привле­кала тысячи переселенцев в тверские земли. Столица княжества, Тверь, находилась на оживленном торговом перекрестке. Здесь от великого волжского пути отхо­дила древняя дорога на Новгород.

Волею судьбы на тверском княжении постоянно оказывались энергичные, авторитетные правители. Первым из них, как полагают, был сам Александр Нев­ский, получивший тверской удел по завещанию отца в 1247 г. [27]