Церковный вор

У Смольниковой от такого моего заявления отвисла челюсть, а я уже развернулся на сорок пять градусов вправо и ткнул пальцем в Машу Тропинину:

– Ты также могла покинуть на время свой пост, пройти по правой галерее первого этажа и в темноте проскользнуть в церковь. Тебя не заметили бы ни Сильвестров, находившийся в подвале электрощитовой, ни Саша, стоявшая в закутке, ни Лера, бывшая в этот момент в галерее над тобой, ни Женя, которая стояла напротив нее и не могла тебя увидеть из-за мешающих обзору перил. – Не дал раскрыть рта женщине-хлорофитуму и взглянул на сестренок: – И либо ты, Женя, либо ты, Лерочка, запросто могли спуститься по лестнице, расположенной на другом конце галереи у собора, проскользнуть в Санта-Лучина и забрать крест и драгоценности.

От моих обвинений все опешили.

– Но позволь, Игорь! – зло сверкнув глазами, воскликнула Женя. – Мы же с Лерочкой стояли на втором этаже друг напротив друга и прекрасно друг друга видели. Я не могла не заметить то, что делает Лера, а Лера не могла не заметить то, что делаю я.

Я в ответ тоже сверкнул глазами и заявил:

– Это довольно слабый аргумент в оправдание вашей с сестрой невиновности. Вы родственницы и, вполне возможно, работали в паре – пока одна воровала в соборе драгоценности, другая стояла «на шухере».

– Чушь какая! – фыркнула Женя, Лерочка же отмалчивалась, предоставляя старшей сестре вести за них двоих переговоры.

– Но почему ты подозреваешь в воровстве только нас пятерых? – раздался за моей спиной голос Тропининой. – Почему это не мог сделать, предположим, Егор?

Я обернулся к учительнице испанского. Тропинина, видимо, ляпнула, не подумав, и теперь не знала, что сказать.

– Ну-у, – проговорила она нерешительно и вытянула в трубочку тонкие губки. – Возможно, Егор точно так же, как и ты, вылез в окно, спустился на крышу галереи, а затем и на саму галерею.

Нет, конечно же, если бы Тепляков был в чем-то замешан, я и не подумал бы его выгораживать, но то, что говорила Тропинина, было глупостью, и я не собирался ей в этом потакать, поэтому изрек:

– Если бы Егор вылез, как и я, через окно и спустился на крышу галереи, его бы заметили сестры.

Однако Тропинина не хотела так быстро отступать от выдвинутой ею версии причастности к ограблению собора Теплякова и нашла подходящий, по ее мнению, аргумент:

– Ну, раз ты сказал, что сестры могли быть в сговоре, то и Егор мог быть с ними заодно, – возразила она, избегая смотреть в сторону Егора.

Тут в разговор вступил Тепляков, давая понять, что адвокат в моем лице ему не нужен и он способен сам постоять за себя.

– Какая ерунда! – принужденно засмеялся он. – Если бы я был в сговоре с девушками, зачем мне нужно было проделывать такой «дальний» путь, вылезать через окно, когда намного проще было бы кому-то из сестер – Жене или Лерочке – спуститься, как говорил Игорь, по лестнице и проникнуть в собор?

Не знаю, сообразили ли сестры, что сейчас Егор их, по сути, предал, выгородив за счет них себя, но мы с Березиным это поняли и, усмехаясь, переглянулись.

А женщина-хлорофитум все не унималась:

– И почему это ты из списка подозреваемых исключил себя и Мишу?

Михаил, сидевший рядом с Тропининой, отодвинулся от нее, взглянув, как на ненормальную, и возмущенно проговорил:

– Но мы же вдвоем с Игорем были в соборе! Друг у друга на виду!

– Это точно, – подтвердил я. – Пока я исследовал склеп с прахом святого Иоанна, Миша наблюдал за мною, сидя на краю лаза, и я все время его видел. Поэтому мы никак не могли незаметно друг от друга украсть крест и драгоценности.

Из того, что мы с Березиным говорили, Мария уловила лишь одну фразу и сделала акцент на ней.

– Все верно! Вы находились внутри собора. – Выражение ее лица стало ехидным. – Возможно, вы, не найдя клад Христофора Колумба, вступили в сговор и вдвоем украли крест и драгоценности.

– Мы-и?!! – задохнулся я от возмущения. – Да ты что городишь, хлорофи… красавица?!

Сильвестров неожиданно рассмеялся хриплым голосом:

– Точно! Они уперли драгоценности! – Он наставил на меня и Егора указательные пальцы обеих рук и с идиотским смехом потребовал: – А ну, делитесь брюликами!

– Кретин! – буркнула Евгения Аксенова и с презрительным видом отвернулась от Николая.

От испытываемой злости на всю эту компанию, так одурачившую меня, в мою голову вдруг бросилась кровь, и я с тихой яростью проговорил:

– В общем, так, дорогие мои. Ваше право – подозревать меня или нет. Но я обещаю вам, что обязательно найду ту гадину, которая сперла из храма драгоценности, и сдам ее полиции, потому что не хочу всю оставшуюся жизнь сидеть из-за этой сволочи в испанской тюрьме.

– Игорь! – вдруг тихо, даже с какой-то грустью в голосе заговорила Смольникова. – Ты… Неужели ты и меня тоже подозреваешь в преступлении?

Может быть, я и неправильно поступил по отношению к женщине, с которой у меня случился роман, но в тот момент во мне клокотала злость ко всем членам нашего чертова коллектива.

– Всех! – рявкнул я и полыхнул взглядом в сторону Смольниковой. – И тебя в первую очередь!