Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество

В традиционно католических странах Европы церковь сохраняет свое политическое и культурное влияние. Исследователи выделяют, как правило, два исключительных случая сохранения религиозной практики в обществе и даже относительного роста интереса к церкви – это Италия и Польша. Например, данные Европейского исследования ценностей (EVS) по Италии показывают, что по многим параметрам растет значение религии и то, что в православии называется воцерковленностью: общая церковная посещаемость выросла на 5 % с 35 % в 1981 г. до 40 % в 1999 г. А показатели веры в Бога и в загробную жизнь соответственно выросли с 84 % (1981 г.) до 88 % (1999 г.) и с 47 % (1981 г.) до 61 % (1999 г.). Количество же тех, для кого «Бог не важен», уменьшилось с 10 до 6 %. В возрастной группе от 18 до 29 выросли следующие показатели: вера в Бога с 82,6 % (1981 г.) до 94,2 % (1999 г.), загробную жизнь с 50,4 % (1981 г.) до 73,6 % (1999 г.), и вера в ад с 21,3 % (1981 г.) до 44,6 % (1999 г.). Количество же тех, для кого «Бог не важен», уменьшилось с 18,8 % (1981 г.) до 8,3 % (1999 г.)[170]. Нужно отметить, что, конечно, 1981 г. в данном случае можно считать пиком секуляризации, эмансипации общества от традиции, а к концу 1990-х гг. ситуация просто выровнялась. При этом удержать интерес к католической вере, особенно среди молодого поколения, – не такая простая задача.

Движение к новому образу Католической церкви, к переосмыслению отношений с окружающим обществом началось со Второго Ватиканского собора и развивалось во время понтификата Иоанна Павла II, который стал по существу первым медийным популярным папой. Бенедикт XVI продолжил линию на консервативную евангелизацию Европы и частично начал те реформы Ватикана, которые затем стал проводить его преемник. Однако по-настоящему мировоззрение социального диалога и открытости, новых форм миссии и по сути новой евангельской миссионерской и социальной политики появилось вместе с папой Франциском. Он представил миру и новый медийный образ, и новые социальные идеи, и реформаторское представление о роли мирян и жизни прихода. Папа Франциск вдохнул новую жизнь в старые идеи во многом благодаря личной харизме и экстравагантным для понтифика высказываниям и поступкам. В результате появилась принципиально иная программа церкви. Она вызвала раздражение консерваторов за то, что подталкивает к созданию новых форм католической работы в области миссии, приходского служения и социальных проектов. Либералы, в свою очередь, также остались недовольны, так как папа Франциск так и не принял ни одного действительно либерального решения (манифестом католического либерализма, например, можно считать письмо богослова Ханса Кюнга, опубликованное в 2010 г., своему давнему оппоненту Бенедикту XVI, где Кюнг требует от Ватикана большей открытости и диалога со всеми, литургической реформы, фактической отмены безбрачия для духовенства и т. п.).

Программа папы Франциска была выражена в его энциклике «Evangelii Gaudium» («О возвещении Евангелия в современном мире») 2013 г.[171] Значение этого документа в том, что он не только отразил новые веяния в Католической церкви, но и выразил общие для всех исторических церквей тенденции: акцента на развитии активности мирян, открытости и повышения мобильности общин на местах, социальной направленности служения и миссии, в конце концов новый евангелический дух христианства. Все эти процессы происходят в консервативном контексте, а отнюдь не в стиле либерального богословия, свойственного лютеранам, методистам, англиканам. Многие положения энциклики папы Франциска перекликаются с теми призывами, с которыми к церкви обращался патриарх Кирилл в 2009–2011 гг. Именно тогда сформировалось социальное послание патриарха Кирилла. Глава РПЦ, так же как и папа Франциск позднее, много говорил в своих проповедях о социальном служении церкви, об изменении отношения к миссии, к простому человеку.