Церон

Между казино и кафе шофер объяснил доктору достоинства автомобиля и, на его просьбу показать его в работе, подкрепленную банкнотом, он. убедившись, что за столом Малера веселье в разгаре, согласился проехать с доктором по Монако. Сидя в лимузине, доктор выключил в нем свет, говоря, что он ему режет глаза. Через десять минут шофер подъехал к кафе и доктор, поблагодарив его, запел. В третьем часу расстались. Стеверс в своем автомобиле вместе с Элен, а за ними Билль, жена и дочь Малера поехали в Ниццу в то время, как автомобиль Малера выехал на дорогу, ведущую в Канн. Радостное настроение Малера было встревожено запахом дыма, который он стал все сильнее чувствовать. Он приказал остановиться. Не успел автомобиль стать, как сзади послышались гудки и их догнал потрепанный «Ланчо», в котором сидел пьяный Мехмед. Тормоза автомобиля заскрипели и он стал рядом. Мехмед ругался в нем. Малер прервал бешеный поток ругательств, обращенные им на своего шофера, тщетно старавшегося установить, что горит. Обрадовавшийся Малер заговорил с Мехмедом и, узнав, что тот едет в Рим, попросил довести его до Канн. Он очень поблагодарил его за помощь. В это время Андрей, бывший в форменной одежде шофера, осмотрев с видом специалиста лимузин, полез под кузов. Вы-нырнув оттуда, он, обращаясь к Малеру, сказал, что тлеет кузов снизу, над осью, вероятно, от короткого замыкания электрических проводов.

— Выключите аккумулятор и этим, — сказал он, вытаскивая из-под сиденья маленький огнетушитель, — вы потушите пожар. Часа через два сможет довести шофер вашу машину до хорошего гаража.

Он сел за волан и его машина, закряхтев, сдвинулась с места.

— Что за духи, черт возьми, употребляете вы, мой дорогой Жак? — сказал, обращаясь к Малеру, Мехмед, — они мне удивительно нравятся, я уверен, что женщину — в особенности вашу европейку — они могут свести с ума.

— Но и вы не промах, — ответил Малер, — я уверен, что и у вас для них в запасе самые невозможные вещи.

— Вы правы.

Говоря это, Мехмед порылся у себя в саквояже и вынул оттуда изящную коробку с разноцветными всех форм конфектами, — это зовется «Поцелуй Востока». Попробуйте. А это, — сказал он, открывая пробку на прелестном граненом флакончике, — это «Радость жизни». — Малер, заинтересованный, положив в рот конфекту, наклонился над флаконом. — Дивно, — произнес он и завалился на спинку сиденья.

Несколько минут, не шевелясь, зорко, в упор смотрел на него Мехмед. Малер не шевелился, погрузившись в сон. В Каннах за ними последовал двухместный маленький спортивный автомобиль, в котором сидели Лиза и доктор. Когда огни Канн перестали виднеться, Андрей остановил машину. Мехмед пересел к Андрею. Рядом с Малером, взяв все его документы и бумажник, поместился доктор.

— Лиза, ты останешься с Стеверсом. Мы не сможем тебя ожидать, так как немедленно нам нужно будет уничтожить все следы. Если тебе не понравится, поселись, где хочешь, но не теряй связи. Знаешь с кем. Мы не сможем ждать ни Билля, ни Элен. Пусть они сделают вид, что помирились, можно проделать это проще, и пусть продолжают на твоем автомобиле свой путь вокруг света, но тоже не теряя связи.

Поцелуй их.

Несколько рукопожатий и Лиза осталась сама. «Ланчо» еще раз мелькнул на повороте; ей показалось, что кто-то из него машет ей рукой; из-за навернувшейся ей на глаза слезы она не смогла рассмотреть. Дорога на Вентимилию, по которой скрылись ставшие ей близкими люди, была пуста. Со стороны Канн приближался грузовой автомобиль. Лиза села за руль и, проехав еще вперед сотню метров, повернула автомобиль и, дав газ полным ходом, нигде не задерживаясь, покатила в Ниццу, желая как бы встречным ветром разогнать печальные мысли.

На границе тяжело больному финансисту, часто теряющему сознание, спешащему с домашним доктором и секретарем в свою виллу, куда завтра должны собраться на консилиум все лучшие швейцарские и итальянские доктора, все шли навстречу. В семь часов утра, оставив за собой Сен-Ремо, «Ланчо» уже карабкался в гору по дороге к Лаго Маджиоре.