Церворум

Но это место не было таким уж пустым. Это была равнина с редкими холмами, но среди них возвышалось нечто странное и величественное. Это были огромные каменные столбы, тянущиеся прямо к небу. Ветер долгие годы обдувал их и формировал их округлую форму. Здесь стояла ясная лунная ночь. На небе прослеживался млечный путь, да и вообще оно было достаточно необычным: по всему небосводу можно было различить тысячи различных цветов: от бурого до глубинно-черного. Картина была завораживающей. Луна здесь будто бы была раза в четыре больше и отсвечивала скорее фиолетовым, нежели белым светом.

Равенна потихоньку подошла к одному из столбов. Его размеры поражали, диаметром он был около ста метров, камень был до зеркальности гладким, подняв голову, Равенна не смогла увидеть его вершины- так далеко она уходила в звездное небо. Девушка не торопилась уходить отсюда – ей нравилось.

Она бродила между этими исполинскими столбами, и мысли о произошедшем то утихали, уступая место эмоциям от созерцания этой инопланетной красоты, то снова били по живому.

«Чего ты сдерживаешься?» – говорил голос внутри нее. «Ты же здесь как раз за этим». И, дав волю эмоциям, она заревела.

В тот момент в ее обиженном и уставшем рассудке существовали только мысли о плохом. О том, как тяжела ее судьба, как плохо с ней обошлись, о том, что она вроде как постоянно борется и старается для чего-то, но результатов не появляется. Но всегда в такие минуты, как тогда, она вспоминала сказку, которую мама ей рассказывала в детстве. Она слышала ее лишь раз, и сама не знала, почему среди сотни интересных и впечатляющих рассказов в память ей въелась именно она.

Эта сказка о двух лягушках, упавших в кувшин с кефиром. Одна была бойкая и шустрая, друга более пассивная, она всегда унывала в трудные минуты. Попав в злосчастный кувшин, она и в этом случае сдалась, решив, что смысла трепыхаться больше нет – никак из него не вылезешь. Так она и умерла, утонув в кефире. Другая же не готова была просто так сдаваться. Стараясь выплыть, она своими лапками взбивала кисломолочный продукт. Так со временем от кефира отделилась сыворотка и образовался творог. Встав на более плотную субстанцию, бравая лягушка смогла выбраться из этого плена…

Равенна вытерла слезы. Пора было заканчивать нытье и продолжать «перебирать лапками». Слезами делу она никак не поможет. Но если она вовремя предупредит отца, то сможет как-то его обезопасить.

В этом волшебном мире начинало светать. Такое же, как и луна, невероятно большое солнце стало вставать из-за горизонта. Равенна засмотрелась на этот инопланетный пейзаж. Но вдруг из-за столба она увидела приближающуюся фигуру.

Равенна не сразу сообразила, что хорошо было бы скрыться от посторонних глаз. Она узнала этого человека, но предпочла бы, чтобы ее личность осталась для него загадкой. Волна паники поднялась в груди. Только этого ей не хватало для полного набора неудач. Она готова была перенестись в Септему, как кто-то преднамеренно ее разбудил.

***

Она резко села, чуть не ударившись лбами с Пети.

На губах ее было имя: «Агн».

– Кто это? – спросила девушка.

– Не важно. – Равенна дернула головой, стирая последние остатки сна. – Все нормально?

– Надо у тебя спросить. Держи. – Пети протянула ей салфетку. Равенна недоуменно на нее посмотрела, и только потом почувствовала, что все ее лицо мокрое.

– А что, если плачешь в астральном теле, то и материальное тоже слезоточит?

– Иногда. Только если прям навзрыд.

– Прекрасно. А где Эмили?

– Давно ушла. Грог сказал тебя не будить.

– Понятно. Спасибо тебе большое, Пети.

– Ты благодаришь меня каждый раз. Не стоит. – она снова засмущалась в своей обычной манере.

– Нет, стоит, Пети. Сама же знаю.

– Спасибо.

Равенна встала и прохрустела спиной. Все тело ломило, как будто она ящики таскала.

– А почему ты меня разбудила?

– Тоже по приказу Грога. Ты… как он сказал… пропала с радаров.

– Да… это можно и так назвать. – Равенна зашла за перегородку, чтобы переодеться. Сколько времени?

– Семь.

Девушка закрыла глаза. Да, она снова получит нагоняй от матери. Либо просто осуждающий взгляд. Равенна даже не знала, что хуже.

Скинув с себя спортивную одежду, в которой, хоть и было труднее камлать, но привычнее тренироваться, она уложила ее себе в рюкзак. Традиционную шаманскую накидку она стирала здесь – сдавала в прачечную. А спортивки у себя – еще одна отмазка: можно было говорить матери, что она ходит в спортивный зал.

Равенна не любила лгать. Особенно матери, человеку, который, она знала, всегда будет на ее стороне. Но она не готова была открыться перед ней в том, чем она занимается. Она боялась за нее и ее реакцию. Она не представляла, как мать может отреагировать на то, что ее дочь не только в опальной фракции, но еще и в подпольной организации. Казалось, она просто сойдет с ума.

Но кое-что ей точно нужно было сообщить: ведь ее мужа всеми силами пытаются убрать с должности. И если сейчас им не получится это сделать по-хорошему, то чуть позже они не преминут перейти к крайним мерам.