Цезарь

Все давали в долг под двенадцать процентов, это считалось законным и нормальным у всех честных людей, правда кое-кто, как и у нас, — под сто и даже двести процентов; Катон же одалживал деньги вообще без процентов, а порой, когда у него не было денег, чтобы помочь другу или просто незнакомому человеку, которого он считал честным и порядочным, мог отдать даже кусок своей земли или дом, чтобы нуждающийся смог получить под залог недвижимости в государственной казне нужную ему сумму.

Началось восстание рабов, брат Катона Цепион командовал подразделением в тысячу человек и подчинялся Гелию — Катон записывается простым солдатом в отряд своего брата.

Гелий наградил его за храбрость и потребовал для него других почестей, но Катон отказался, объясняя, что не совершил ничего из ряда выходящего, чтобы заслужить такую награду.

Появился закон, запрещающий кандидатам пользоваться номенклатурными списками — Катон выставил свою кандидатуру на выборах солдатского трибуна; он подчинился этому закону и, по словам Плутарха, оказался единственным, кто поступил таким образом. Плутарх добавляет далее со всей присущей ему наивностью: «Он выиграл благодаря усилию памяти, называя всех граждан, каждого в отдельности, по имени. И конечно же, многим не понравился этим, так как каждый понимал, что сам на такое не способен».

Мы уже говорили — он всегда ходил пешком. Вот каким образом он путешествовал.

С утра пораньше отправлял своего повара и пекаря в дом, где собирался устроить привал. Если в деревне или городе, где он думал остановиться, у Катона был друг или знакомый, слуги отправлялись к нему; если нет, то на постоялый двор, где и готовили ему еду. А если и постоялого двора не оказывалось, они обращались в магистрат, где их обеспечивали жильем согласно специальному предписанию. Однако чаще всего в магистратах недоверчиво относились к словам посланцев Катона, несмотря на то, что те не требовали, но просили вежливо, без криков и угроз. В таких случаях ко времени появления Катона ничего, разумеется, подготовлено не было. Тогда он садился на свой багаж и говорил:

— Пусть кто-нибудь пойдет и позовет сюда магистратов!

Те являлись.

— Несчастные! Избавьтесь от своей привычки плохо относиться к чужим, прибывшим в ваш край, ведь не всегда встретится такой человек, как я. Не допускайте промашек, ведь большинство только и ждут, чтобы вы оступились. Для того, чтобы затем отнять силой то, что вы не отдали добровольно.

Представьте, что чувствовали в тот момент магистраты, удивлявшиеся, что повар и пекарь не говорили с ними грубо, не кричали и не требовали, а спокойно дожидались господина своего.

И все потому, что эти магистраты были провинциалами, точнее чужаками, а человек, сидящий на багаже, римским гражданином.

Сейчас я расскажу, как встречали в провинции простого вольноотпущенника. Эту анекдотичную историю знают все. Припоминается также случай с Цицероном, когда он, возвращаясь из Сицилии, думал, что в Риме только о том и говорят, что о его приезде.

Так вот, прибыв в Сирию, как обычно, пешком, в кругу своих друзей и даже слуг, которые путешествовали верхом, Катон приближался уже к Антиохии[246], как вдруг увидел множество людей, рассевшихся вдоль дороги: с одной стороны юноши в длинных белых тогах, с другой — мальчики, пышно разодетые. Впереди стояли мужчины во всем белом, на головах красовались венки.

Катон ни на секунду не усомнился, что эта встреча организована в его честь, так как в Антиохии знали о его прибытии заранее. Он остановился, попросил своих друзей и слуг спешиться и укорил повара и пекаря, которые, по его мнению, проболтались о его прибытии. Решив отказаться от почестей, он приготовился произнести перед ними целую речь на тему, что никак не заслужил такого уважения и почестей. Но тут мужчина в венке, державший в руке жезл, отделился от остальных и направился к Катону, словно собирался встретить его торжественной приветственной речью. Однако всего лишь спросил:

— Скажи нам, добрый человек, ты случайно не встретил по дороге самого Деметрия? И если да, не скажешь ли, как далеко он еще от нас?

— А кто такой этот Деметрий? — осведомился немало обескураженный Катон.

— Как?! — воскликнул человек с жезлом. — Ты не знаешь, кто такой Деметрий?

— Нет, клянусь Юпитером! — ответил Катон.

— Так это же вольноотпущенник Помпея Великого!

Катон опустил голову и молча двинулся дальше, депутация Антиохии пренебрегла им. Он, видите ли, не знал Деметрия!

Но его ожидала весть, куда худшая. Катон находился в Тесалониках, когда узнал, что брат его, Цепион, заболел во Фракии, в городе Энос. Катон помчался в порт; напомним, что он больше всех на свете любил своего брата.

Море было бурным, и в порту не нашлось судна, которое бы осмелилось бросить вызов стихии. В сопровождении двух друзей и трех рабов Катон все же нашел какое-то торговое судно, и счастье улыбнулось ему: они едва не утонули, не один, а целых двадцать раз корабль был готов пойти на дно, но все же уцелел и прибыл в порт Энос. Оказалось, что брат уже умер.