Цезарь

Сначала тот повел его вдоль реки, затем заставил повернуть от нее, ведя по красивой и гладкой дороге, советуя делать привалы у полноводных рек и озер. Постепенно армия все больше отдалялась от воды, а дорога становилась каменистой и труднопроходимой. Когда римляне начинали жаловаться проводнику, тот отвечал, что это всего лишь короткий отрезок пути. Приходилось верить ему, так как римляне, опытные вояки, участники разных воин и походов, знали, что повсюду, во всех странах существуют утомительные и труднопроходимые дороги.

Наконец они добрались до широкой равнины, лишенной деревьев, воды и зелени. До самого горизонта тянулась она, покрытая лишь песками. И необходимо было пересечь эту пустыню, чтобы добраться до парфян. Марш продолжали почти безостановочно, люди шли по горячему песку, обжигавшему ступни; по мере того как они углублялись в пустыню, песок становился подвижнее и глубже. Солдатам он доходил до колен, казалось, что они вот-вот утонут в своих тяжелых латах.

Тут вспомнились им войска Камбиза[306], поглощенные египетскими песками, и они стали опасаться той же участи. Лишь галлы, воевавшие почти без доспехов, к тому же полуголые, легко переносили все тяготы пути и эту кошмарную жару, неизменно оставаясь бодрыми и веселыми. Римские же солдаты непрерывно жаловались на пыль, зной и бесконечные волны движущегося песка, напоминавшие морские валы, и при виде этого однообразного пейзажа, лишенного какой бы то ни было растительности и воды, впадали в еще большее уныние.

В таком вот состоянии обнаружили римлян посланцы, прибывшие от Аргабаза. Он сообщал, что его задержала война с Ородом, а потому не сможет сейчас присоединиться к Крассу, однако советует ему повернуть в Армению. Если Красс не примет этого предложения, он умоляет его ни в коем случае не разбивать лагерь там, где бой может вести кавалерия. Еще Артабаз советовал пользоваться во время марша горными тропами, так как только там римляне смогут в полную силу использовать свою пехоту.

Но Красс в гневе и безрассудстве своем ответил дерзко, что у него совсем другие планы, что ему недосуг заниматься армянами и он предупреждает их царя, что собирается уничтожить парфян, а затем явится в Армению для расправы с Артабазом за его предательство.

Послы отправились восвояси, унося с собой угрозу, однако уверенные в том, что Крассу никогда не удастся осуществить ее.

XL

Красс продолжал свой путь.

На него словно нашло затмение: ему казалось, что все вокруг полностью поддерживают его. Трибун Кассий, чувствуя, что пахнет предательством, все время просил Красса остановиться и повернуть назад, но видя, что тот упрямится и продолжает углубляться в песчаную пустыню, шел к Ариамнесу и выговаривал ему:

— Ах! Ты самый великий и подлый из всех предателей! Какой злой рок послал тебя нам, какими зельями и чарами околдовал ты Красса, что тот, потеряв рассудок, заставляет нас переходить эту пустыню, словно мы под командованием главаря разбойников, а не римского императора?

Тогда предатель кидался в ноги Крассу и клялся и божился, что они на верном пути, просил потерпеть еще немного, совсем немного, и уверял, что уже через день ландшафт изменится.

И люди, с трудом собравшись с силами, брели дальше, но усталость и жажда так одолевали солдат, что многие из них падали замертво, словно пораженные молнией, другие же сходили с ума.

Когда арабу удавалось вырваться из рук Кассия, он шел вдоль рядов римских солдат и издевался над ними, а когда те жаловались и просили хоть немного воды или тени, чтобы укрыться от безжалостного солнца, он смеялся и кричал им:

— Эй, вы! Вы что, думали, что вышли на прогулку по полям родной Кампании, где полно колодцев и повсюду рощи? Может, вам хочется еще заглянуть в баню или корчму? Раскройте глаза и посмотрите, где находитесь! Вы пересекаете земли арабов и ассирийцев!

И когда солдаты слушали этого человека, так плохо, с гортанным акцентом говорившего по-латыни, когда видели этого сына пустыни, пренебрегавшего палящими лучами солнца, усталостью и жаждой, галопировавшего на своей стройной лошади по песку и оставлявшего за собой желтую тучу пыли, когда видели, как сверкали его латы, отражавшие солнечные лучи, он казался им демоном, вышедшим из ада и ведшим их к верной гибели, демоном, которому они не в силах были противостоять, даже если бы они того хотели, даже если бы стремились немедленно вырваться из когтей смерти, поджидавшей их впереди.

Однажды утром он исчез. Его искали, звали, но так и не нашли.

В тот день Красс вышел из своей палатки не в пурпурном плаще, как положено римским полководцам, но в черном. Оказывается, в темноте он перепутал одежду.

Спохватившись, он тут же вернулся в палатку переодеться, но многие успели заметить его траурное одеяние, и слух об этом быстро распространился среди воинов, словно грозное предзнаменование.