Читаем Цезарь полностью

Римляне, серьезно относящиеся к гаданиям и предзнаменованиям, когда дело касалось внутренних или внешних угроз, были в быту чужды мистики и сентиментальности, и тем более по отношению к своим детям. С богами у них были сбалансированные взаимоотношения — жертвы и поклонение взамен покровительства в делах. В этом смысле и ритуалы, и обряды, связанные с рождением ребенка и последующими событиями его жизни, вполне укладываются в систему этих взаимоотношений. Соблюдение этих ритуалов являлось, с одной стороны, своего рода демонстрацией лояльности традициям Рима, а с другой стороны, было частью мироощущения гражданина, не сомневающегося в своей исключительности как римлянина, волею богов поставленного выше всех иных народов. Здесь нет парадокса — общение с богами не было для римлян чудом, а всего лишь обыденностью, бытовой атрибутикой, несколько забюрократизированной, как сейчас сказали бы. Их боги могли проявлять себе через явления природы, наказывая злоключениями или поощряя удачей, давая знать о своих намерениях через полет птиц, внутренности животных или через множество других мантик — гаданий. Жреческое сословия в Риме представляло собой структурированное сообщество, в котором многие чины и обязанности были выборными. Знатные и авторитетные семьи могли влиять на продвижение тех или иных кандидатур. Это в свое время будет учтено молодым Цезарем.

В знатной семье рождение ребенка было делом серьезным, поскольку затрагивались наследственные интересы, как имущественные, так и политические. Во время родов в доме присутствовали заблаговременно приглашенные родственники и друзья дома, чтобы при необходимости засвидетельствовать рождение и официальное признание ребенка. Официальное признание представляло собой ритуал, во время которого новорожденного клали на землю перед отцом, и если он поднимал его, то признавал своим. В случае, если у ребенка были дефекты, его могли и не признать, тогда судьба его была плачевной.

Отец признавал ребенка, и тогда двери дома украшались для всеобщего оповещения венками, а на домашнем алтаре зажигался огонь. Для римлян день рождения был значимой датой и праздновался каждый год. Эта традиция дошла и до нас, хотя в христианском мире настоящим праздником для каждого человека были именины.

На девятый день для мальчиков или на восьмой день для девочек проводили люстрацию, то есть очищение. Предполагалось, что во время родов в ребенка могли проникнуть злые духи, и эта церемония предназначалась для их изгнания. Тогда ребенку и давали имя, а на шею мальчику вешали мешочек, в котором находилась bulla — талисман. Он мог быть из янтаря или из коралла, но самым действенным считался золотой. Золота боятся стриги, злые существа, похожие на птиц, которые могут ночью выпить кровь младенца.

По одним источникам, Аврелия, мать Цезаря, кормила его грудью, что должно было свидетельствовать о ее высоких достоинствах, поскольку в те времена в знатных семьях кормилиц находили среди рабов. Впрочем, другие сомневаются в этом, полагая, что это всего лишь выдумка. Известно лишь, что она весьма серьезно повлияла на воспитание сына и скончалась, когда ему было сорок шесть лет.

Образование ребенок в такой семье получал в домашних условиях. В отличие от греческой государственной системы образования, богатые римляне предпочитали нанимать учителей или покупать ученых рабов, чтобы ребенок воспитывался дома и, самое главное, получал правильное направление своего развития.

Это в первую очередь касалось знаний о римской истории и о том, какую в ней роль играли его предки. Семейные традиции, как мы уже говорили, были неразрывно связаны с историей Рима, и на примере деяний великих мужей ребенку с младых ногтей вбивалось в голову, что такое быть гражданином Рима и какими для этого необходимо обладать качествами.

Качествами этими в первую очередь были dignitas, pietas, virtus.

Dignitas — а именно самоуважение, гордость, честь или достоинство — являлось личной добродетелью, определяющей манеру поведения. Римлянину не пристало быть подобным суетливому греку или буйному галлу, он должен быть хладнокровным, уверенным в себе и тем самым всячески демонстрировать свое право повелевать.

Pietas — это не просто благочестивое отношение к богам, но также уважение к семье, к традициям и законам, то есть к естественному порядку вещей в обществе. Эта добродетель подразумевала также готовность к самопожертвованию во имя Рима.

Virtus — общественная добродетель, качество римлянина, крепкого физически и нравственно, уверенного в себе, готового мужественно подчиняться или повелевать.

По мере того как маленький римлянин будет расти, на исторических примерах в нем будут взращивать также иные качества, такие, например, как aequitas, то есть честные, справедливые отношения между правителями и подданными; genius — понимание единства судеб каждого римлянина в отдельности и всего римского общества в целом, осознание того, что называли «римский дух»; prudentia — мудрость, проницательность, рассудительность, дальновидность, а также многие другие.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие исторические персоны

Стивен Кинг
Стивен Кинг

Почему писатель, который никогда особенно не интересовался миром за пределами Америки, завоевал такую известность у русских (а также немецких, испанских, японских и многих иных) читателей? Почему у себя на родине он легко обошел по тиражам и доходам всех именитых коллег? Почему с наступлением нового тысячелетия, когда многие предсказанные им кошмары начали сбываться, его популярность вдруг упала? Все эти вопросы имеют отношение не только к личности Кинга, но и к судьбе современной словесности и шире — всего общества. Стивен Кинг, которого обычно числят по разряду фантастики, на самом деле пишет сугубо реалистично. Кроме этого, так сказать, внешнего пласта биографии Кинга существует и внутренний — судьба человека, который долгое время балансировал на грани безумия, убаюкивая своих внутренних демонов стуком пишущей машинки. До сих пор, несмотря на все нажитые миллионы, литература остается для него не только средством заработка, но и способом выживания, что, кстати, справедливо для любого настоящего писателя.

denbr , helen , Вадим Викторович Эрлихман

Биографии и Мемуары / Ужасы / Документальное
Бенвенуто Челлини
Бенвенуто Челлини

Челлини родился в 1500 году, в самом начале века называемого чинквеченто. Он был гениальным ювелиром, талантливым скульптором, хорошим музыкантом, отважным воином. И еще он оставил после себя книгу, автобиографические записки, о значении которых спорят в мировой литературе по сей день. Но наше издание о жизни и творчестве Челлини — не просто краткий пересказ его мемуаров. Человек неотделим от времени, в котором он живет. Поэтому на страницах этой книги оживают бурные и фантастические события XVI века, который был трагическим, противоречивым и жестоким. Внутренние и внешние войны, свободомыслие и инквизиция, высокие идеалы и глубокое падение нравов. И над всем этим гениальные, дивные работы, оставленные нам в наследство живописцами, литераторами, философами, скульпторами и архитекторами — современниками Челлини. С кем-то он дружил, кого-то любил, а кого-то мучительно ненавидел, будучи таким же противоречивым, как и его век.

Нина Матвеевна Соротокина

Биографии и Мемуары / Документальное
Борис Годунов
Борис Годунов

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

Александр Николаевич Неизвестный автор Боханов , Александр Сергеевич Пушкин , Руслан Григорьевич Скрынников , Сергей Федорович Платонов , Юрий Иванович Федоров

Биографии и Мемуары / Драматургия / История / Учебная и научная литература / Документальное

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное