Цезарь

Сначала, как и у нас, заключался брачный договор. Юрисконсульт, который выполнял обязанности нотариуса, прочитывал текст договора, и прежде, чем представить его к печатям, то есть на подпись заключившим его, он произносил эти сакраментальные слова:

«Помолвки, равно как и свадьбы, заключаются только по добровольному согласию сторон, и девица может воспротивиться отцовской воле, если гражданин, которого предлагают ей в женихи, был замечен в бесчестных поступках, или если его поведение было предосудительно».

Если ничего такого не было, и если стороны были согласны, муж в подтверждение своих намерений, отраженных в договоре, дарил своей жене железное колечко, цельное и без всяких камней. Жена надевала его на предпоследний палец левой руки, потому что, согласно римскому поверью, там проходил нерв, который связывал этот палец с сердцем.

– Не на этом ли пальце, мои прекрасные читательницы, вы и по сей день носите его, часто и не подозревая об этой связи?

После этой помолвки назначался день свадьбы. – Обычно, поскольку девушки обручались в тринадцать или четырнадцать лет, отсрочка составляла примерно год.

Выбор этого дня был очень непростым делом. Браки не полагалось заключать в мае, так как этот месяц неблагоприятен для свадеб из-за лемуралий (Овидий, Фасты, V, ст. 487).

Браки не полагалось заключать в дни, предшествующие июньским идам, то есть с 1 по 16 число этого месяца, потому что эти пятнадцать дней, равно как и предыдущие тридцать один, неблагоприятны для свадеб. (Опять смотрите Овидия, Фасты, VI, ст.219).

Не следовало также жениться в квинтильские календы, то есть 1 июля, по той причине, что 1 июля был праздничным днем, и в этот день никто не имел права совершать насилие; а считается, что муж всегда совершает насилие над своей женой, если только он не женится на вдове. (Смотрите у Макробия, Сатурналии, I, 15).[24]

Другими негодными для заключения брака днями являлись следующие дни после календ, ид и нон, поскольку они были религиозными днями, в которые позволялось делать только совершенно необходимые вещи. (Смотрите… смотрите об этом у многих авторов, с учетом того, что в Риме заключение брака никогда не считалось необходимостью. Итак, смотрите: Макробий, Saturn., 15 и 16; Плутарх, Quaes. rom., стр. 92; Тит Ливий, VI, I; Авл Геллий, Т. 17, Fest. relig.)

На заре Республики девица со своей матерью и несколькими близкими родственницами отправлялась провести ночь в храме, чтобы послушать, не подаст ли голос какой-нибудь оракул; но позднее было достаточно просто слова жреца, что никакого неблагоприятного знамения не было, и все шло как нельзя лучше.

Религиозный брак заключался в домашнем святилище. В ожидании его невесту облачали в белую цельную тунику; ее талию стягивали пояском из овечьей шерсти; ее волосы разделяли на шесть прядей и укладывали на макушке в виде башни, увенчанной венком из цветущего майорана; ее покрывали прозрачной фатой цвета пламени. Именно от этой фаты – nubere, окутывать покрывалом, – произошло слово nuptioe, свадьба.

Башмаки тоже были цвета пламени, как и фата.

Фата была заимствована из одеяния жриц, для которых развод был запрещен, а прическа – у весталок. Соответственно, эта прическа была символом непорочности молодой супруги.

У нас майоран заменила веточка флердоранжа; но этот флердоранж, как и колечко на пальце, связанным с сердцем, является античной традицией. Невесту покрывали фатой только на патрицианских свадьбах. Чтобы узаконить такой брак, требовалось десять свидетелей. Оба супруга усаживались на парные кресла, покрытые шкурой жертвенной овцы с сохраненной на ней шерстью. Жрица вкладывала правую руку девушки в правую руку юноши и произносила определенную предписанную таинством формулу, которая гласила, что жена должна разделять имущество своего мужа и все его начинания. Затем в честь Юноны, покровительницы брака, совершались возлияния из вина с медом и молока, и в этих возлияниях использовалась пшеничная лепешка, называемая far, которую приносил и подавал муж: от этой лепешки и произошло слово confarreatio.

Во время брачных жертвоприношений желчь животного выбрасывалась за жертвенник, в знак того, что всякая горечь изгоняется из этого союза.

Другой род бракосочетания был плебейским, и носил название coemptio – от глагола emere, покупать; при таком браке муж покупал себе жену, а жена становилась рабыней своего мужа. Ее продавал отец или опекун, в присутствие магистрата и пяти римских граждан, достигших совершеннолетия.

Весовщик денег, без которого обычно не обходилась ни одна продажа с торгов, также непременно присутствовал на подобном бракосочетании.