Цезарь

Но Цезарь, со своей стороны, тоже считал, что будущее за ним; он подумал, что раз Помпей был удостоен всех этих почестей и привилегий, то и ему тоже не смогут в них отказать. Друзья выдвинули его ходатайство в его отсутствие.

Они просили, чтобы в награду за все бои, которые он провел, и за то, что он расширил империю, перенеся ее границы на запад до самых внешних морей, и на север – до Великобритании и Рейна, ему предоставили второй консулат и продлили его полномочия, чтобы никакой преемник не мог отнять у него славу и плоды стольких трудов, и чтобы он, единолично правя покоренными землями, мог мирно наслаждаться почестями, которых заслужил своими подвигами. Эти требования вызвали жаркие споры.

Помпей, казалось, был удивлен второй частью прошения.

– У меня есть, – сказал он, – письма от моего дорогого Цезаря, в которых он просит меня направить ему преемника, чтобы сам он смог отдохнуть от тягот этой войны. Что же касается консулата, – прибавил он, – мне кажется, будет справедливо позволить ему домогаться его, хоть он и отсутствует.

Но Катон был здесь, Катон великий спорщик, великий уравнитель и, скажем прямо, великий завистник. Катон со всей силой воспротивился этому предложению и потребовал, чтобы Цезарь сложил оружие и, низведенный до уровня простого частного лица, явился лично ходатайствовать перед своими согражданами о награде за свою службу. Помпей никак не откликнулся; он был далек от этого.

Катон говорил Цезарю: «Приди без оружия и сдайся Помпею», то есть твоему самому заклятому врагу. После всего этого и, по мнению Катона, опираясь на молчание Помпея, сенат отказал Цезарю в продлении его полномочий.

Один из офицеров Цезаря стоял в дверях и слышал отказ.

– Ладно! – сказал он, хлопнув себя по рукояти меча, – вот кто даст их ему.

Глава 50

Цезарь тем временем делал свои приготовления. «Подобно атлету, – говорит Плутарх, – он натирался маслом перед боем». Его способ натираться маслом заключался в натирании других золотом. Он переслал в Рим огромные суммы. Он наградил деньгами и отправил в отпуск более двадцати тысяч своих солдат. Наконец, он отослал Помпею два легиона, которые тот попросил у него под предлогом парфянской войны, и дал каждому солдату по сто пятьдесят драхм.

Затем он привлек на свою сторону народного трибуна Куриона, оплатив ему его огромные долги (четырнадцать или пятнадцать миллионов), и Марка Антония, который вернул себе залог за Куриона, освободившись, таким образом, от долгов своего друга. Но Цезарю этого было совершенно недостаточно. Он послал узнать у Марка Антония, не нуждается ли тот в его услугах.

Марк Антоний ответил, что он несколько стеснен в средствах, и что он охотно взял бы взаймы несколько миллионов. Цезарь послал ему восемь. Здесь мы впервые произнесли имя человека, который в дальнейшем сыграет большую роль в истории и сильнейшим образом повлияет на ход событий.

Сделаем же, по нашему обыкновению, небольшую остановку на этом громком имени, и расскажем, что же такое был Марк Антоний.

Точная дата его рождения неизвестна. Одни говорят, что он родился в восемьдесят третьем году, другие – в восемьдесят пятом году до Рождества Христова. Возьмем среднее.

В то время, где мы с вами находимся, то есть в пятьдесят втором году до Рождества Христова, Антонию было от тридцати до тридцати двух лет.

Расскажем, кем он был в этом возрасте и что он успел сделать. Дедом Марка Антония был оратор Антоний, убитый Марием как сторонник Суллы, а его отцом был Антоний, который, начав завоевание острова Крит, разделил прозвище Кретик с Квинтом Метеллом, завершившим его. – Скажем походя, что этот Квинт Метелл был отцом той Цецилии Метеллы, чье великолепное надгробие, возвышающееся с левой стороны от Аппиевой дороги, и сегодня еще является предметом паломничества туристов – почитателей искусства.

Антоний Кретик считался человеком щедрым, с открытой рукой и сердцем, и был, в общем-то, не так уж и богат, как все те, кто не запирает свое сердце и свой сундук на один и тот же замок.

Однажды один из его друзей пришел к нему просить дать взаймы некоторую сумму денег; и хотя сумма была невелика, у Антония ее не было. Тогда он велел одному из рабов принести ему воды для бритья в серебряном тазике. Раб принес тазик, полный воды. Антоний отослал раба, сказав, что побреется сам. Как только раб вышел, он выплеснул воду и сунул тазик под плащ своему другу.

– Заложи или продай этот тазик, – сказал он; – и пусть никто не сможет сказать, что друг просил меня об услуге, а я ему ее не оказал.

Спустя несколько дней Антоний услышал сильнейший шум со стороны кухни; это его жена Юлия, из дома Цезарей, искала серебряный тазик и, не найдя его, решила устроить допрос своим рабам. Антоний подозвал свою жену, поведал ей, что произошло, и умолял ее простить его, а главное, оставить в покое этих несчастных рабов. Итак, матерью Марка Антония была эта самая Юлия, у которой его отец вымаливал прощение, и значит, Марк Антоний был, по матери, из семьи Юлиев, – из колена Юлиев, как тогда говорили, – и, следовательно, родственником Цезаря.