Цезарь, или По воле судьбы

– А я говорю, мы выходим! Немедленно! – крикнул Сабин.

Он стоял на своем и через час препирательств. Но и Котта с Горгоной не уступали. В конце концов проголодавшийся от волнения Сабин побежал искать, чего бы съесть. Котта и Горгона недоуменно уставились друг на друга.

– Вот идиот! – выругался Котта, игнорируя правило не судить действия старших по званию в присутствии нижних чинов. – Он всех нас погубит.

– Беда в том, – задумчиво сказал Горгона, – что он самостоятельно, без чьей-либо помощи, выиграл одну битву и теперь считает, что постиг воинскую науку лучше, чем сам Рутилий Руф, написавший об этом книгу. Но венеллы не белги. Виридовиг – типичный тупой галл, а Амбиориг – нет. Он очень опасен.

Котта вздохнул:

– Тогда продолжим наш спор.

И они продолжили. Уже близилась ночь, но Сабин все упирался и злился.

– Да прекрати же, в конце концов! – гаркнул Горгона, теряя терпение. – Во имя Марса, взгляни правде в глаза! Покинув пределы лагеря, мы все погибнем! Все, Квинт Сабин! Не только я, но и ты! Возможно, ты и готов умереть, но мне это не по нраву! Цезарь сидит в Самаробриве, и да помогут тебе все боги, когда он узнает, что ты тут творишь!

Человек, едва выносивший присутствие царя Коммия на советах, конечно, не собирался терпеть поношения от какого-то центуриона, пусть даже и ветерана. Побагровев, Сабин размахнулся и ударил зарвавшегося подчиненного по лицу. Для Котты это было уже чересчур. Он встал и коротким тычком сбил Сабина с ног, а потом принялся награждать тумаками.

Пораженный Горгона едва разнял их.

– Уймитесь, прошу вас! – выкрикнул он. – Вы думаете, мои ребята глухи и слепы? Они понимают, что тут происходит! Что бы вы ни решили, решайте! И как можно скорей!

Чуть не плача, Котта смотрел на Сабина:

– Хорошо, Сабин, твоя взяла. Видно, сам Цезарь тебе не указ, если в твою дурью башку что-то втемяшится!

На сборы ушло целых два дня. Молодые, неопытные солдаты не слушали центурионов, убеждавших их не перегружать мешки личным имуществом, а укладывать его на повозки. Вещицы, которые они берегли, не стоили и сестерция, но были дороги этим семнадцатилетним юнцам как память о военной службе.

Они двигались очень медленно, сильный ветер с Германского океана нес снег и дождь. Дорога раскисла, колеса по самые оси тонули в грязи, повозки то и дело приходилось вытаскивать, но они вновь застревали. Прошел день, Атуатука исчезла в тумане. Сабин начал посмеиваться над Коттой, но тот молчал.

А Амбиориг и эбуроны уже поджидали их за пеленой мокрого снега, выбирая наиболее благоприятный момент с уверенностью людей, знающих местность намного лучше, чем римляне.

План Амбиорига сработал отлично. Только нельзя было позволить римлянам, бредущим вдоль Мозы, соединиться с людьми Квинта Цицерона, ибо Квинт Цицерон и его девятый легион были целы и невредимы. Едва Сабин ввел легион в узкое ущелье, Амбиориг послал пехоту преградить врагам путь, а за колонной римлян пристроились его всадники. Таким образом, тринадцатый оказался зажат в теснине, чего Амбиориг и добивался.

Когда орущие орды эбуронов с двух сторон накинулись на маршевую колонну, первой реакцией новобранцев была жуткая паника. Без своих ярко-желтых плащей атакующие казались призраками, явившимися из подземного мира. Новички сломали строй и пытались бежать. Сабин чувствовал себя немногим лучше. От страха и отчаяния все, что он знал об отражении внезапной атаки, вылетело из его головы.

Но шок прошел, и легион понемногу оправился, спасенный от немедленного уничтожения узким пространством, в котором он оказался. Бежать было некуда, и, когда Котта, Горгона и другие центурионы снова собрали рекрутов в подобие строя, те с радостью обнаружили, что врага можно бить. Безнадежность ситуации укрепила их дух, каждый решил прихватить в царство мертвых побольше неприятелей. И в то время как в голове и хвосте колонны шел бой, солдаты центра пытались взобраться на скалы, поддерживаемые обозниками и рабами.

К концу дня это все еще был тринадцатый легион, сильно поредевший, но непобежденный.

– Разве я не говорил, что они хорошие парни? – спросил у Котты Горгона, когда эбуроны в очередной раз отхлынули, чтобы собраться для новой атаки.

– Будь проклят Сабин! – прошипел Котта. – Они действительно замечательные ребята! И все умрут, хотя могли бы жить и прикреплять награды к древкам своих штандартов!

– О Юпитер! – вдруг простонал ветеран.

Котта резко обернулся и ахнул. Неся палку, к которой был прикреплен белый носовой платок, Сабин пробирался между телами убитых к выходу из ущелья, где стояли Амбиориг и его свита.

Увидев Сабина, Амбиориг шагнул ему навстречу, держа длинный меч острием вниз.

– Перемирие, перемирие! – тяжело дыша, кричал Сабин.

– Я согласен, Квинт Сабин, если ты сложишь оружие, – сказал Амбиориг.

– Умоляю тебя, отпусти уцелевших! – сказал Сабин, демонстративно отбрасывая меч и кинжал.