Тшай планета приключений.

«Еще одно соревнование загадочных речных змей! — беспечно трепал языком крупье. — На этот раз победил шоколадный... Шоколадный? Белый! Да, белый. Ха! Я уже путаю цвета, старость не радость... Какое огорчение, какая беда! Сегодня у нас два счастливчика: триста цехинов вам, господин хороший, и триста цехинов вам... Забирайте деньги. Как? Вы оба ставите весь выигрыш?»

«Была не была! Повезло раз — повезет другой!»

«Оба — на темно-красного?»

«Ага! Видите, летят два кровекрыла, сели на ветку? Что это, как не знамение?»

Угревод улыбнулся в небо: «Кто может угадать судьбу? От всей души надеюсь, что вы прогадаете. Ну что же, все ставки сделаны? Тогда соберем угрей, прикроем крышку. Пусть самый быстрый из угрей решит, кому сопутствует удача!» Рука крупье чуть задержалась на крышке, ноготь ударил по металлу один раз: «Они извиваются, они мечутся, они ищут дорогу к свету! Скоро мы узнаем, кто победитель... Вот он! Синий?» Хозяин бегов не сдержал отчаянного стона и сказал упавшим голосом: «Темно-красный». Бегая глазами, он переводил взгляд с каменной физиономии Кауча на открыто ухмыляющегося Видциша: «Ваше предчувствие оправдалось. Поразительно».

«Что я говорил? — сказал Кауч. — А вы мне не верили. Платите выигрыш».

«Неслыханное дело, — угревод медленно и мрачно отсчитал каждому по три тысячи цехинов, задумчиво покосился на резервуар. — Вам были еще какие-нибудь знамения?»

«Не вижу ничего особенного. Но, так и быть, поставлю сотню на черное».

«Я тоже!» — объявил Видциш.

Крупье пребывал в нерешительности — потирал гладко выбритый подбородок, посматривал на напряженно ждавших игроков. «Невероятно! — он спустил угрей в колодец резервуара. — Все ставки сделаны?» Положив руку на крышку, крупье нервно и резко ударил по ней два раза ногтем, обратив отсутствующее лицо к прилавку: «Прекрасно, я открываю заслонку». Потянув рычаг вверх, он быстро подошел к стеклянному бассейну в конце желоба: «Так-так. И что же мы видим? Черный!»

«Ах, хорошо! — Кауч ударил кулаком по прилавку. — Многие годы мы выбрасывали честно заработанные гроши, надеясь на скользких извращенных тварей! Есть в мире справедливость? Извольте заплатить сполна!»

«Получите: две тысячи, — угревод хрипел, будто его душили. — Сегодня я больше не могу работать. Разболелись суставы — меня, наверное, продуло. Бега закончены, до завтра».

Рейт, а за ним и помощник хозяина бегов немедленно вернулись в пристройку. Юноша накинул розовый плащ, схватил тюбетейку и пустился наутек.

Рейт и Шазар направились к воротам через старый город. По дороге им встретился крупье, быстро шагавший в хлопающей на ветру белой тоге. Лицо угревода, обычно благожелательное и предупредительное, покрылось красноватыми пятнами — он сжимал в руках здоровенный кол, потряхивая его движениями, не предвещавшими ничего доброго.

Кауч и Видциш ждали на набережной. Кауч передал Рейту туго набитый кошель, приятно оттягивавший руку: «Ваша доля — четыре тысячи цехинов. Мы провели весьма поучительный день».

«Что и говорить, затея удалась! — сказал Рейт. — Наше сотрудничество оказалось взаимовыгодным — редчайшее событие на Тшае».

«Мы сразу же возвращаемся в Цзафатру, — сообщил Кауч. — А вы?»

«Меня ждут неотложные дела. Мы тоже отправляемся без промедления».

«В таком случае прощайте!» — трое цзафатрийцев пошли своей дорогой. Рейт отправился на базар и сделал несколько покупок. Вернувшись в гостиницу, он подошел к комнате Сеитикс, постучал в дверь. Его сердце стучало от радостного волнения.

«Кто там?» — позвал тихий голос.

«Это я, Адам Рейт».

«Сейчас», — дверь открылась. Выглянула Сеитикс с покрасневшим заспанным лицом. Она только что натянула бесформенную серую блузу.

Рейт отнес узлы и свертки на кушетку: «Это. и вот это, и это тоже, и это — все тебе».

«Мне? Что это?»

«Открой, посмотри».

С опаской поглядывая на Рейта, девушка развернула узлы и пару минут стояла, молча разглядывая их содержимое.

Рейт почесал в затылке: «Тебе не нравится?»

Она обернулась с обиженным лицом: «Ты хочешь, чтобы я была такая же, как другие?»

Вопрос застал Рейта врасплох — он ожидал одобрения, возмущения, равнодушия — но не этого. Осторожно подбирая слова, он сказал: «Предстоит далекий путь. Лучше не выделяться, не привлекать внимания. За нами охотятся гжиндры. Нужно одеваться так, чтобы как можно меньше отличаться от попутчиков».

«Я забыла».

«Что тебе нравится больше всего?»

Сеитикс подняла длинное темно-зеленое платье, осторожно положила обратно, взяла оранжево-красную блузу с желтовато-белыми панталонами, потрогала шикарный светло-каштановый костюм с черным жилетом и короткой черной накидкой: «Не знаю, я в этом не разбираюсь».

«Надень что-нибудь».

«Сейчас?»

«Конечно!»

Сеитикс опять стала перебирать одежду, неуверенно посмотрела на Рейта. Тот усмехнулся: «Ничего, ничего. Я уйду».