Тшай планета приключений.

Закрывшись у себя, Рейт тоже переоделся — он купил себе серые бриджи и темно-синюю куртку. Цзафатрийский комбинезон из волокна утесника он решил выбросить. Завязывая его в освободившийся узел, Рейт нащупал в складках забытую кожаную папку. Поколебавшись, он переместил ее за подкладку новой куртки: вдруг пригодится? В любом случае это был редкий, уникальный сувенир. Рейт вышел в приемную гостиницы. Скоро появилась Сеитикс в длинном зеленом платье. «Зачем ты на меня так смотришь?» — спросила она.

Рейт не мог сказать правду — он вспоминал их первую встречу, когда Зап-210 была бледной немочью, неврастенической тенью в черном облаке плаща. В ней еще осталось что-то былое, главным образом задумчиво-отстраненный взгляд, но теперь ее лицо покрылось здоровым светлым загаром цвета слоновой кости, черные волосы спадали вьющимися локонами на лоб и уже закрывали уши.

«Это платье тебе очень идет», — нашелся Рейт, не придумав ничего лучшего.

Губы девушки слегка подернулись, на мгновение изобразив нечто отдаленно напоминающее улыбку.

Они вышли из гостиницы, направились к фелуке «Ньиахар» и нашли неразговорчивого шкипера, корпевшего над какими-то счетами: «В Казаин? Одну минуту... Могу предложить только каюту-люкс за семьсот цехинов или две койки в кубрике за двести».

9

Второе море сковало мертвым штилем. «Ньиахар» выскользнул из узкой гавани на электроструйной тяге, Урманк понемногу растворился в дымчатой дали.

«Ньиахар» плыл в тишине, нарушаемой лишь клокотанием носовой волны. На палубе ненадолго появилась пара попутчиц — пожилые женщины с восковыми желтушными лицами в тонких серых головных платках. Но они поспешили скрыться в маленькой темной каюте.

Каюта-люкс вполне удовлетворяла Рейта. По ширине она занимала всю палубу судна, три больших окна выходили на море с кормы. В альковах с левого и правого борта стояли кровати, утопавшие в мягких матрацах и перинах, чуть затхлых, но самых удобных из всех, какие Рейту привелось испробовать на Тшае. Посередине красовался тяжелый стол из резного черного дерева с двумя столь же массивными креслами по обеим сторонам. На Сеитикс, пребывавшую в сумрачном настроении, торжественный интерьер не произвел впечатления. Сегодня на ней были пыльно-белые панталоны и огненно-красная блуза. Она казалась взвинченной, натянутой, нервно переходила с места на место, останавливаясь без видимой причины, сплетая и расплетая пальцы.

Рейт исподтишка наблюдал за ней, стараясь угадать, что именно нарушало ее спокойствие. Девушка избегала его, стараясь не встречаться с ним глазами. Наконец Рейт спросил: «Тебе нравится на корабле?»

Сеитикс раздраженно пожала плечами: «Я никогда ничего подобного не видела». Направившись к выходу из каюты, она кисло — или, может быть, даже презрительно — скривила губы и вышла на палубу.

Рейт поднял глаза к потолочным балкам, тоже пожал плечами и последовал за ней.

Сеитикс поднялась по переходному трапу на квартердек и теперь стояла, облокотившись на гакаборт и уставившись в горизонт за кормой. Рейт присел на скамью неподалеку и полузакрыл глаза, притворяясь, что греется в водянисто-буроватых солнечных лучах, но тем временем размышлял о загадочном отчуждении спутницы. Как все женщины, она часто вела себя вопреки здравому смыслу, подчиняясь чисто физиологическим побуждениям, но сегодняшний приступ упрямой холодности трудно было объяснить очевидными соображениями. Во многом ее отношение к миру определялось воспитанием, полученным в Убежищах, но следы прошлого уже стирались — она быстро освобождалась от старой оболочки, как бабочка, вылупляющаяся из куколки. «Таким образом, — подумал Рейт, — прежняя личность исчезает, а новая еще не возникла». Эта мысль успокоила его. Девушка излучала очарование, притягательную силу, частично объяснявшуюся глубокой наивностью, прозрачностью побуждений... прозрачностью? Рейт скептически хмыкнул. О прозрачности не было и речи. Он встал рядом с ней: «О чем ты так задумалась?»

Сеитикс холодно смерила его глазами: «Я думаю о себе и о необъятном гхауне. Я помню существование под землей. Теперь я знаю — там, внизу, я еще не родилась. Долгие годы, пока я тихо бродила по туннелям, люди на поверхности жили яркой солнечной жизнью, полной событий, превращений, свежего ветра».

«И поэтому ты ведешь себя так странно?»

«Нет! — воскликнула она с неожиданной страстью. — Не поэтому! Из-за тебя и твоей вечной скрытности! Я не знаю, куда мы едем и что ты собираешься со мной делать».

Рейт нахмурился, глядя в темную кипящую воду за кормой: «Я сам точно не знаю».

«Но у тебя же есть какие-то планы!»

«Есть... Когда мы прибудем в Сивише, я хотел бы вернуться домой — далеко, страшно далеко».

«А я? Что будет со мной?»

Рейт спохватился: действительно, что будет с Сеитикс? Подвергаясь повседневным опасностям, он старался не задавать себе этот вопрос.

«Если хочешь, можешь поехать со мной», — предложил он неуверенно.