Тшай планета приключений.

Основное внимание Рейта привлекал дом на подводе. В течение дня в нем не было никакого движения, а ночью можно было видеть лишь тусклые отблески ламп. Иногда Рейт спрыгивал с высокого фургона, чтобы пройтись рядом с караваном. Всякий раз, когда он приближался к дому-подводе, канонир, стоявший на самоходной платформе, проворно поворачивал орудие в его сторону. Баоджиан, по-видимому, распорядился, чтобы жриц-монахинь оберегали от любых попыток вмешательства.

Аначо старался отвлечь Рейта: «К чему тревожиться из-за женщины? Ты даже не удостоил взглядом три партии рабов на головных подводах. Повсюду люди живут и умирают — тебя это не волнует. Беспокоишься ли ты о несчастных, погибающих в мучениях на забаву древним часчам? Как насчет каннибалов-кочевников, перегоняющих людей по равнинам центрального Кислована — так, как другие племена пасут стада жирблюдов? А дирдиры и дирдирмены в темницах синих часчей? Тебе до них нет дела, тебе пустили в глаза пыльцу с крыльев бабочки, ты заворожен вертихвосткой и ее нелепыми невзгодами!»

Рейт изобразил неубедительную улыбку: «Одному не исправить этот мир. Но я положу начало, предотвратив ритуальные издевательства над девушкой... если смогу».

Часом позже Траз выдвинул сходные возражения: «Ты забыл о космическом боте? Отказался от своих планов? Тех, кто вмешивается в дела монахинь, убивают — или калечат».

Рейт терпеливо кивал, признавая справедливость замечаний, но уговорить себя не позволял.

К концу второго дня склоны холмов стали каменистыми и обрывистыми. Местами над степью угрожающе высились утесы.

К заходу солнца вереница фургонов достигла станции Затно с небольшим постоялым двором, выдолбленным в основании утеса. Здесь с нескольких подвод сняли упаковки с товарами, а взамен погрузили партии горного хрусталя и малахитовых плит. Баоджиан подогнал фургоны под самый утес и направил самоходные орудия на степь. Проходя мимо подводы монахинь, Рейт остановился, пораженный донесшимся изнутри низким стоном, похожим на мучительный зов в тяжелом сне. Траз почти панически схватил его за руку: «Ты что, не видишь? За каждым твоим шагом следят! Вожатый только и ждет, чтобы ты нарушил правила!»

По-волчьи оскалившись, Рейт вызывающе смерил глазами караван: «Я им нарушу правила, они своего дождутся! Смотри, не впутывайся в это дело! Что бы со мной ни случилось — ступай своей дорогой!»

Траз глядел на него с возмущением: «По-твоему, я останусь в стороне? Разве мы не заодно?»

«Заодно. Однако...»

«Больше не о чем говорить!» — заявил Траз голосом, решительностью более чем напоминавшим прежний тон Онмале.

Раздраженно вскинув руки, Рейт отошел подальше в степь. Времени почти не оставалось. Нужно было действовать — когда? Ночью? По пути к развилке на Фазм? Или когда монахини отделятся от каравана?

Нападать посреди дня значило навлечь на себя быструю и жестокую расправу.

Ночью или поутру, когда жрицы, ожидавшие отчаянной вылазки, будут настороже? Такое же безрассудство!

По дороге на Фазм, где вожатый каравана не сможет их защищать — что тогда? На этот вопрос ответа не было. Скорее всего, монахини сделают все, чтобы надежно предохранить себя от нападения.

Сумерки сменились ночью, из степи доносились угрожающие шорохи. Рейт вернулся в каюту, бросился в гамак. Спать он не мог — он не хотел спать. Рейт снова вскочил на ноги.

Луны сияли в небе. Аз, на полпути к западу, скрывался за утесом. Браз недавно взошел, меланхолически озаряя тускло мерцающий пейзаж. Темнота нарушалась редкими сторожевыми фонарями станции — здесь не было шумной таверны. В доме на подводе еще мигали огни — его обитательницы сновали внутри с необычным оживлением. Внезапно все лампы погасли, дом погрузился во мрак.

Одолеваемый тягостным беспокойством, Рейт вернулся кружным путем к подводе монахинь. Ему послышалось? Он резко остановился, всматриваясь в темноту. Что-то происходило! Снова раздался звук: скрип движущейся повозки. Забыв об осторожности, Рейт пробежал вперед, опять остановился. В двух шагах послышались низкие голоса. Кто-то стоял прямо перед ним — массивный силуэт чернее ночи. Быстрый, безжалостный удар по голове оглушил Рейта — перед глазами заплясали звезды, мир перевернулся...