Тщательная работа

Судья Дешам была исполнена административной свирепости, не показной, но направленной прямо в цель. Точно выбранные слова, спокойный и твердый голос, каким говорят в решающие минуты, резкий тон. Она подняла наконец голову:

— Вашим упущениям больше нет ни извинения, ни оправдания. Не буду скрывать, что я даже не пыталась защитить вас. Это было бы безнадежной попыткой. После тех нарушений, о которых я вас предупреждала ранее, сам факт информирования прессы до прокуратуры…

— Все совсем не так! — прервал ее Камиль.

— Это не имеет ни малейшего значения, майор Верховен, поскольку результат один! И мне совершенно неинтересно, каким именно образом все в реальности произошло! С сожалением сообщаю вам, что вы отстранены от данного дела.

— Госпожа судья… — начал Ле-Гуэн.

Камиль немедленно поднял руку, чтобы прервать его:

— Оставь, Жан! Госпожа судья, я не информировал вас о сходстве между преступлением в Глазго и книгой, о которой утром сообщила пресса, потому что это сходство не было доказано. Сегодня оно доказано, и я здесь, чтобы вам это подтвердить.

— Я уже знаю обо всем из газеты, майор, чему очень рада. Но дело топчется на месте, майор. Вся пресса только о вас и говорит, а вы… вы не имеете ни малейшей зацепки. И так с первого дня.

Камиль вздохнул. Он открыл портфель, спокойно достал из него брошюрку, напечатанную на глянцевой бумаге, и протянул судье Дешам:

— Журнал называется «Белые ночи». Еженедельник. Специализируется на детективной литературе. Публикует статьи о новинках, эссе о писателях, интервью. — Камиль открыл его и загнул на пятой странице. — И объявления. В основном с целью найти какую-нибудь редкую книгу, экземпляр распроданного тиража, в таком роде.

Ему пришлось встать с кресла, чтобы передать журнал, потом он уселся обратно.

— Я обвел одно объявление, внизу слева. Очень короткое.

— БИЭ? Это? А внизу… ваш личный адрес?

— Да, — сказал Камиль. — БИЭ — это Брет Истон Эллис.

— И что это означает?

— Я попытался связаться с нашим убийцей. И дал небольшое объявление.

— По какому праву…

— Нет, госпожа судья, прошу вас, — оборвал ее Камиль. — Все это уже было. Припев о нарушениях, призывы к порядку, к соблюдению установленных процедур — я все прекрасно услышал. Я еще раз нарушил субординацию, знаю. Ну что вы хотите, я несколько импульсивен, мне просто пришло это в голову, ну и… — Он протянул ей две отпечатанные страницы. — А вот что, — добавил он, — прислали мне по почте сегодня утром.