Тщеславие

— Истинная правда, мадам! — вмешался в разговор принц. — Маргарет — известная в городе красавица. Но вот что я должен сказать. — Он понизил голос до нарочитого шепота, глаза блестели в складках потного жирного лица. — До вас ей очень далеко. Очень. Недостойна даже свечу перед вами нести, моя дражайшая леди! — И, довольный собой, принц раскатисто расхохотался, целуя ее руку.

— Вы слишком добры ко мне, сэр. — Октавия терпеливо ждала, когда можно будет наконец отнять руку.

Октавия смотрела в сторону Маргарет и Руперта. Уорвик что-то шептал ей на ухо. Он необыкновенно естественно изображает интерес! Намного естественнее, чем ей бы того хотелось. Он убеждал ее, что это всего лишь игра, которая подталкивает Филиппа к ней. Но цель уже достигнута. Так к чему кокетство и тайный шепот?

А может быть… Почему бы и нет? Что может удержать Руперта от связи с Маргарет Дрейтон? Уж конечно, не соображения морали. Их ведь ничто не связывает — они только партнеры в опасной игре. Во всяком случае (Октавия была в этом уверена), Руперт так считает.

Мысль эта была так неприятна, что Октавия прогнала ее прочь.

— Муж ваш следует проторенной дорожкой, — тихо заметил позади нее Филипп. — Но могу поделиться собственным опытом: она очень быстро надоедает.

— Совершенно с вами согласна, сэр. — Голос Октавии сорвался. Сочувствие Филиппа почему-то больно уязвило ее.

Усилием воли Октавия заставила себя вспомнить о своей роли в этом спектакле.

— А вы не картежник, граф Уиндхэм? — Она обольстительно улыбнулась. — Сегодня вечером я принесу вам удачу. Во что вы хотите сыграть?

— Меня ни к чему не тянет, но сегодня, пожалуй, сыграю партию в пикет.

— Может быть, лучше в триктрак? — Октавия бросила из-под ресниц виноватый взгляд. — Стыдно признаваться, но карточный игрок я никудышный. Уорвик от меня просто в отчаянии. Однако партию в триктрак я сыграть сумею.

Филипп искренне рассмеялся. Она и раньше несколько раз ощущала его нежность и сочувствие. И каждый раз ее против воли и здравого смысла тянуло к нему. В такие мгновения он о чем-то или о ком-то ей напоминал; память навевала доброе, приятное чувство, но какое именно, она сказать не могла.

— Хорошо, мадам, сыграем в триктрак. Но я не играл в него с детских лет, так что боюсь, вы останетесь мной недовольны, Я обязательно продую.

— Не будем ставить по-крупному, — успокоила его Октавия и увлекла к окну, где в нише был установлен столик для игры в триктрак.

— Сыграем на что-нибудь, что стоит проигрывать, — предложил Филипп.

— Вы хотели сказать, выигрывать? — поправила его Октавия, встряхивая в руке кости. — Так что же вы хотели бы выиграть, граф?

— Думаю, вы это знаете сами, — мягко произнес Филипп. — Не начать ли нам с поцелуя?

Наконец игра пошла в открытую. Теперь, если он обнимет ее достаточно крепко, она, быть может, сумеет узнать, где он держит кольцо. И тогда попытается вынуть, не продолжая спектакля.

Октавия опустила взгляд на собственные пальцы. Не потеряли ли они сноровки? Конечно, ей нужно тренироваться. В людных бальных залах это достаточно просто. Свой «улов» она положит на видное место — чтобы хозяева думали, что сами туда положили.

Девушка подняла глаза на лорда Уиндхэма.

— Солидная ставка, милорд.

— А что, мадам, хотели бы выиграть вы? — Его глаза были прикованы к губам Октавии.

— Ну, скажем, сэр, я хочу, чтобы вы сводили меня в театр. Я слышала, «Школа злословия» господина Шеридана — весьма приятное зрелище, но у мужа на подобные глупости не хватает времени. — Она бросила взгляд через плечо на столик, где играли в фараон. — Он любит другие развлечения.

— Что ж, мадам, выиграю я или проиграю, все равно получу удовольствие, — заметил Филипп. — Итак, начнем?

Между тем за партией в фараон обстановка была нервной. Груда золотых монет у локтя Руперта неуклонно росла.

— Так что вы имели в виду, Уорвик, когда говорили, что знаете способы, как поправить свои обстоятельства? — Гектор Лакросс осушил бокал.

— Есть кое-какие планы строительства в городе, — беззаботно ответил Руперт. — Похоже, принесут изрядный куш. Конечно, потребуются вложения, но отдача будет уже через несколько месяцев.

— И что это за планы? — Дирк Ригби не выдерживал ясного взгляда Руперта.

— Дома, — отвечал тот. — Большие дома на южном берегу реки. Лучшие земельные участки — такие любят бюргеры из среднего класса и готовы за недвижимость выложить солидные капиталы. — Руперт усмехнулся и положил три сотни гиней против валета червей. — Конечно, подрядчик кое-где подэкономит — так чтобы покупатель ничего не заметил, и это принесет изрядный доход и ему, и вкладчику.

— Нехорошо, лорд Руперт! — воскликнула Маргарет Дрейтон. — Зарабатывать на этих беднягах! — Но в ее голосе чувствовался явный сарказм.

— Они того стоят — алчные, заносчивые. — Руперт наблюдал, как банкомет открывает валета червей. — Сегодня мне чертовски не везет. — Он пододвинул монеты к Лакроссу.

— Я бы не прочь сделать небольшое вложение, — заметил тот. — А как ты, Ригби?

— Что ж, пожалуй, — с готовностью ответил компаньон. — Как войти в дело?

Руперт стал задумчиво постукивать пальцами по столу.