Цифровой, или Brevis est

Он осекся. Делиться воспоминаниями не входило в его планы. Зато вдруг заинтересовался Толик:

— Собак?

— Виртуальных, — нехотя повторил Арсен. — Их в Сети рожают, воспитывают, кормят, играют с ними, разговаривают… Они различают свое имя, до ста слов команды, а некоторые…

Он заставил себя замолчать.

— Некоторые вообще все понимают, только не говорят, — пробормотала Аня. — Так?

— Не смейся, — неожиданно серьезно сказал Толик. — У меня был пес — в реале — так вот он все понимал. Он был умнее меня. Прямо академик…

Толик отвернулся.

— Был? — тихо повторила Аня.

— Был, — Толик вздохнул. — Его сбил один хмырь на машине. Во дворе. Пьяный был, сволочь. Я его… короче, он потом в больнице от полученных травм… того. Меня посадили надолго. До сих пор бы сидел, но тут амнистия, хорошее поведение, то-се… — Он снова запнулся. — А вы заметили, что они становятся похожими на нас?

— Собаки?

— Собаки тоже. Виртуалы. — Толик посмотрел на свои тяжелые ладони. — Наши виртуалы… Все твои пацаны, Анька, делают вот так, — он провел руками по волосам, копируя привычный Анин жест. — В реале, а не в игре. Ты заметила?

— Нет, — холодно отозвалась Аня. — По-моему, ты выдумываешь.

х х х

В полдень дождь перестал, и выглянуло солнце, как по заказу. Змеи, Черепахи и Ящеры молча собрались на линейке. Вид у многих был сильно помятый, Арсен насчитал шесть загипсованных рук, один парень-Змея явился на костылях, и над ним постоянно подсмеивались свои же, чужие не открывали рта. Вообще, три группы подростков в цветных кепках вели себя так, будто других отрядов и враждебных цветов не существует в природе.

Посреди линейки стояли лужи, в них отражалось небо. Максим, со скорбным лицом, поднялся на трибуну с микрофоном.

— Очень жаль, — начал он траурным голосом, — боюсь, что из-за отвратительного поведения некоторых ваших товарищей игру придется досрочно прекратить. Мы так и не узнаем, кто победил, и уж конечно не будет никаких призов…

— Вот паразит, — сказала Аня. — Они же, хомячки, еще и виноваты!

— Ты глянь, — Толик тронул ее за плечо. — Сейчас они будут его уламывать.

По шеренгам на линейке прокатился вой. Протестующие голоса смешались с жалобными:

— Мы больше не будем!

— Они первые!

— Выгнать «змеечервей», и играть дальше!

— Так нечестно!

Арсен выбрался из кресла и пошел к двери.

— Не будешь смотреть? — Аня обернулась.

— На фига? Я все наперед знаю…

Он вышел на крыльцо коттеджа. Все было мокрое: асфальт и трава, сосны и березы, каждая капелька сияла под солнцем. Арсен вытащил телефон из кармана. Помедлил, открыл, снова защелкнул крышку. Расхотелось звонить: мама услышит его голос и начнет допытываться, что случилось. А он не готов рассказывать. Лучше потом.

По мраморной лестнице он поднялся на второй этаж, отпер дверь своего номера; здесь было неплохо. Прямо за окном прыгала белка, сосновые лапы дергались под ее крохотным весом. Спасибо этому дому, как говорится.

Он сосчитал наличные деньги. На электричку хватит.

Наскоро забросил в рюкзак вещи — плавки, спортивный костюм, белье, тапочки. Чуть не забыл зубную щетку в ванной комнате. А не хотелось бы: неохота тут ничего оставлять после себя.

Он спустился в холл с рюкзаком как раз в тот момент, когда Максим, очень веселый, плюхнулся в кресло перед экраном:

— Видели? Несколько дней будут как шелковые. Зато в игре теперь станут собраннее, злее, эдакий эльфийский спецназ… Арсен? Ты чего это?

— У меня официальное сообщение, — Арсен был готов к этой речи, но в последний момент у него перехватило горло. — Я прерываю контракт. Пунктом девять-шесть предусмотрено расторжение договора в одностороннем порядке, без предварительного уведомления. Я еду домой.

Он сразу понял, что Аня ждала от него чего-то подобного, а Толик — нет. Что до Максима — тот изобразил перепуганную курицу: хлопнул ладонями по бедрам, будто крыльями:

— Арсен! Ты? От тебя-то я такого никак не ждал! Хрен бы побрал эту хрупкую подростковую психику, эти возрастные эксцессы… Ты хоть понимаешь, что это слив, позорный слив, ты сломался и повелся на провокацию, совсем как наши пионеры?

Обидно? — спросил себя Арсен. Да нет. Пожалуй, нет. То есть мне, конечно, оскорбительно это слышать, и не столько задевают слова, сколько тон, каким он говорит. Но какая разница? Я знаю, что он сейчас со мной делает, вернее, пытается сделать. Нет, надо рвать отсюда когти, и чем скорее, тем лучше.

— Я решения не меняю, — сказал Арсен. — Родителям я уже позвонил (тут он соврал и мимоходом пожалел, что в самом деле не позвонил отцу на работу). — Если надо подписать какие-то бумаги — я подпишу. Или отец, как мой представитель, подпишет.

Толик щелкнул языком:

— А далеко пойдет парень. Ты была права, Анька.

Арсен посмотрел на Аню. Честно говоря, он не собирался на нее смотреть и даже боялся, это вышло непроизвольно. Она ответила внимательным, чуть напряженным взглядом. Как будто просчитывала что-то про себя и никак не могла просчитать.

— Никто не станет тебя удерживать, — грустно сказал Максим. — Только что сказать твоим бойцам? Что их предводитель жидко обделался и покинул поле боя?