Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России

Форум стал своего рода бенефисом С. Собянина, который, по словам May, с тех пор, как появилась цифровизация в современном смысле этого слова, «посвящает свою жизнь цифровизации», и работая во главе администрации президента РФ, и пребывая во главе аппарата правительства и на посту мэра Москвы. Именно он курировал программу «информационного общества» и предвосхитил принятие закона № 210, предусматривающего предоставление государственных услуг в электронной форме.

Сам С. Собянин спел что-то вроде гимна цифровизации, заявив, что, поскольку это процесс постоянного движения, вряд ли мы увидим её вершины. Цифровые технологии — это основной тренд, и ни у государства, ни у людей выбора нет — без них город не сможет управлять никакими процессами. Он особо выделил значение ай-ти бизнеса, для развития которого город создаёт необходимую инфраструктуру и который может пользоваться массивом данных, создающимся правительством, для реализации своих проектов. В Москве множество ай-ти компаний, в которых работает более 300 тысяч человек, а сама отрасль даёт городу более 600 млрд, рублей. Так что огромные массивы данных — это одна из главных побудительных причин цифровизации. То есть, поясним, чем больше город, тем больше стимулов для цифровизации, так что у цифровиков особый интерес к формированию и росту крупных агломераций.

По Собянину, цифровые технологии и реальная жизнь совмещены полностью. Доказывая прогрессивный характер этого процесса, он, как и Греф, выделил в качестве позитива то, что любая компания, которая хочет оказать услугу гражданину, знает о нём кратно и несоизмеримо больше, чем знала о нём до цифровой революции, и на порядок лучше учитывает его личные пожелания: «Мы начинаем видеть человека, какие у него потребности, как он передвигается, в чем он нуждается, какие у него персональные особенности и склонности… мир вращается вокруг конкретного человека, и это большой плюс цифровизации».

В связи с этим у слушавшего Собянина ректора РАНХиГС May совершенно верно возникли ассоциации с антиутопией, и он поинтересовался, не случится ли так, что компании будут знать о человеке больше, чем сам человек, и, в конечном счёте, будут формировать его потребности, объяснять ему, что ему нужно, в то время, как ему это совершенно не нужно. На что Собянин без какого-либо смущения ответил: «Это было всегда, просто сегодня это тоньше и точнее»[133].

Ответ вполне в духе Г. Грефа и трансгуманистов Эрика Шмидта и Рэя Курцвейла, провозглашающих конец частной жизни и анонимности как таковой. И не случайно в описании московской стратегии «Умный город — 2030» Рэй Курцвейл указан в качестве одного из идеологов этого проекта[134].

Такой же гимн цифре пропел и Мишустин, назвав данные золотом XXI века, основным активом, который может перевернуть вашу компанию (как Uber, например, убил таксомоторные парки). Главным достижением он назвал то, что налоговая служба в контактах с бизнесом полностью перешла в цифровую форму. В связи с этим May затронул ключевой вопрос о том, что цифровая трансформация должна привести к структурным изменениям в системе управления, и поскольку основной источник больших данных именно в налоговой службе, то, по сути, статистические органы и налоговые органы должны быть одними органами. На что Собянин посетовал, что статистика не будет пользоваться налоговыми данными для статистического учёта, так как существуют международные стандарты статистических исследований, и самое странное, что эти стандарты давно морально и физически устарели по сравнению с тем, что есть у российской налоговой службы.

Так что один из главных предварительных итогов «рывка», совершённых Россией — это создание лучшей налоговой службы в мире.

Итак, мы видим, что процесс цифровизации имеет две стороны. С одной стороны, это бизнес на торговле данными, который приносит огромные доходы ай-ти компаниям (и в первую очередь зарубежным) и большому слою высокопоставленного чиновничества, который получает с этого свои проценты. С другой стороны, это создание системы тотального электронного контроля за человеком и обществом в целом, которая встроена в систему международного контроля.

Поэтому реальная полезность «цифровой экономики» никого не интересует. Цифровики молчат о том, что она ничего не даёт развитию промышленности, аграрной, социальной и гуманитарной сфер, новейших научных и технических отраслей, которые продолжают деградировать быстрым темпами.