Цифровой журнал «Компьютерра» № 159 (full)

Другой вариант финансируемого выкупа — перехват власти лицами, заинтересованными либо в перераспределении денежных потоков, либо в их интенсификации. Идеальный пример: IT-гигант Freescale Semiconductor, который согласился в 2006 году на поглощение со стороны консорциума мощных финансовых фондов во главе с группой Blackstone.

Сумма сделки по Freescale составила 17,5 миллиардов долларов — крупнейший buyout технологической компании за всю историю. Рекорд, как вы понимаете, побил на этой неделе именно Майкл Делл.

После краткой информационной справки переходим к анализу сути события. Помянутое выше поглощение Freescale, как и все аналогичные сделки в прошлом, никоим образом не выводили объект сделки из публичного домена. После финансируемого выкупа акции компании благополучно продолжали котироваться на биржах и формально контролироваться собранием акционеров.

Float (масса акций, находящихся в открытом обращении) могла варьировать и в зависимости от ее размера варьировала и мера контроля над публичной компании со стороны ее менеджмента и Правления, однако сохранялось главное статус-кво: правила ведения бизнеса, которые не столько регулировались государственной Комиссией по ценным бумагам и биржам (SEC), сколько предопределялись логикой самой жизни public company.

Таким образом, беспрецедентность и революционность демарша Майкла Делла заключается не в размере выкупа (те самые колоссальные 24 миллиарда), а именно в выведении Dell из публичного домена. То есть — в исключении компании из той самой пресловутой логики жизни public company.

Теперь — о самой сути. Зачем Майклу Деллу понадобилась процедура go private? Очевидно затем, что его не устраивала именно логика существования бизнеса по законам go public. Мелочи вроде тактики и стратегии развития компании Майкла Делла волновать не могли в принципе, потому что он и так был ее генеральным директором и председателем правления. Делла не устраивал именно публичный статус Dell, поэтому он и лишил его свое детище.

Что же плохого в публичном статусе? И вот здесь мы подошли к самому главному моменту истории: оглядываясь на опыт последних 30 лет существования мирового фондового рынка, можно сказать, что в публичном статусе бизнеса плохо … абсолютно всё!

Единственное «хорошо» — это приток большого и дешевого акционерного капитала, который позволяет быстрее обычного обогатиться учредителям и укрупнить компанию. Первый плюс (обогащение учредителей) никакого отношения непосредственно к самому бизнесу не имеет. Второй плюс (укрупнение) в исторической перспективе с вероятностью 100 % оборачивается жирным минусом: компания теряет фокусировку и концентрацию на своем «корневом» бизнесе, теряет мобильность в управлении и способность быстро реагировать и адаптироваться к веяниям времени, и в конце концов начитает тухнуть и прозябать в желеобразном состоянии. Grand Finale такой эволюции всегда одинаков: либо банкротство, либо разукрупнение.

Майкл Делл совершил выдающийся поступок не столько потому, что, заплатив 24 миллиарда пусть и кредитных долларов, продемонстрировал миру величественный приоритет ДЕЛА над КОРЫСТОЛЮБИЕМ, сколько потому, что возвестил тому же миру новую Благую Весть: о высвобождении бизнеса из морока биржевой кабалы и его возвращении в лоно здоровой и правильной жизни.

Почему я так высоко оцениваю поступок Майкла Делла? Потому что без столь грандиозной по деньгам реприватизационной сделки общественное мнение так и продолжило бы дальше тешить себя лживым мифологией о преимуществах going public!

Признайтесь, дорогие читатели, знаете ли вы о том, что самые успешные сегодня в мире компании — частные, а не публичные?! Все масс-медиа, пресса, телевидение, радио, аналитика, все только и говорят о биржевых котировках, капитализации, раздувании и сдувании фиктивных состоянии, подверженных капризам тупых и невменяемых анонимных инвесторов (т.н. биржевая толпа).

Никто ничего никогда не говорит и не пишет в мейнстримных источниках информации о голландских Vitol и Trafigura, британских Alliance Boots, Greenergy, Swire и John Lewis, американских Cargill, Koch Industries, Nationwide Mutual Insurance, Publix Supermarkets, Mars, Bechtel.

Единственные исключения из тех, что у всех на устах — Ernst & Young, PricewaterhouseCoopers, Deloitte Touche Tohmatsu и IKEA, однако 99 % обывателей даже не догадываются, что это тоже частные, а не публичные компании.

О конкретных преимуществах, которые предоставляет бизнесу частный статус, я довольно подробно рассказал три года назад в «Бизнес Журнале» в статье «В поле воин один«, посвященной бесконечно вдохновляющей компании SAS. К ней и отсылаю всех тех, кого заинтересовала предложенная сегодня смена оптики.