Цифровой журнал «Компьютерра» № 200

Что, собственно говоря, я и конкретизировал в своём ответе представителю банка: «К ТКС никаких претензий нет. Если вы поняли иначе, то, значит, я плохо выразил свою мысль, хотя несколько раз специально подчеркнул, что ТКС — замечательный банк и хорошо работает… в рамках своего поля. Я вообще давно уже не интересуюсь в жизни деталями — пытаюсь глядеть в корень вещей. Так и в данном случае: у меня претензии не к ТКС, а к полю, на котором он играет. В частности — к этике “игры по-маленькому”. Об этом была статья. ТКС — лишь еще одна иллюстрация (одна из тысячи подобных)».

Моё утверждение о технологическом превосходстве легко подтвердить цифрами: по итогам последнего завершённого финансового года (2012) ТКС продемонстрировал поразительные результаты — прибыль в 4,78 миллиарда рублей, что почти в два раза выше, чем годом ранее; увеличение клиентской базы на 23,7%, 13-кратное сокращение выплат по партнёрским программам, ну и так далее. 

Результаты эти достигаются за счет максимально возможной в условиях законодательства РФ виртуализации банковских услуг. ТКС специализируется на работе с физическими лицами, которым банк предоставляет кредитные карты и возможность размещать вклады под относительно авантажный процент. Изюмина услуг ТКС — все они почти полностью оформляются онлайн, причем подписание договора возможно не только в офисах банка (которых у ТКС практически нет), но и в отделениях Почты России. 

Все эти вполне заурядные для Запада, но всё ещё диковинные для России технологические наработки ТКС и собирался монетизировать на Лондонской бирже. Первичное размещение состоялось 22 октября 2013 года по верхней границе в $17,5 за акцию, что и принесло знатному пивовару-основателю со товарищи (среди которых Goldman Sachs, Horizon Capital, Vostok Nafta и управленцы банка) $3,2 млрд, причем непосредственно перед началом публичных торгов книга заявок на IPO была переподписана в 10 раз. Ажиотаж вокруг первичного предложения ТКС реально был очень высоким. 

Далее произошло то, что практически всегда происходит с маргинальными (для западного рынка) стартапами: бумаги ТКС на Лондонской бирже стали энергично корректироваться, возвращаясь от эмоционально-восторженной переоценки (как-никак первый полноценный онлайн-банк России!) к более уравновешенному отражению реальной стоимости бизнеса Олега Юрьевича Тинькова. Оно понятно: по стартовой цене в $17,5 стоимость ТКС становится $3,2 млрд, что в пять раз превышает реальный капитал банка.

Как видно из графика, 15 ноября с акциями ТКС случилась катастрофа: на ровном месте они обвалились в момент открытия торгов на 40%, опустившись до $8,2 за штуку. Причина обвала, как мы уже сказали выше, — что-то непонятное в исполнении Думы России. Депутаты приняли поправки ко второму чтению закона «О потребительском кредитовании», которые якобы запрещали дистанционную выдачу кредитных карт, а это — основа бизнеса ТКС.

В одном из сообщений российского Forbes давалось следующее объяснение событий: «По замыслу авторов поправок — председателя думского Комитета по финансовым рынкам Натальи Бурыкиной, её заместителя Анатолия Аксакова и члена Совета федерации Николая Журавлёва, — выдавать кредитную карту банк может только “в месте физического нахождения кредитора или его структурного подразделения”. Иными словами, бизнес-модель банка “без отделений”, используемая Тиньковым, этому закону не отвечает».

Банк ТКС выпустил специальный пресс-релиз, в котором снял подозрения в гешефте с российских законодателей, списав все на «спекуляции в российских СМИ», которые-де «неверно интерпретировали предлагаемые инициативы». Иными словами, ТКС дал всем понять, что Лондонская фондовая биржа — это игрушка в руках российских журналистов, которые одним движением пальца могут обрушить акции самого передового отечественного банка на 40%. 

Неужели я один вижу абсурд такой интерпретации?! Но это пока только лютики. Vedomosti.ru озвучили государственную версию событий, которая недалеко ушла от версии ТКС: «Председатель комитета Госдумы по финансовому рынку Наталья Бурыкина утверждает, что текст поправки был неправильно понят и на самом деле не содержит запрета на дистанционную продажу кредитных карт. Очевидно, путаницу вызвало выражение “место нахождения кредитора”. “Место нахождения кредитора — это не офис, а Российская Федерация, мы пишем законы для России. Люди домысливают то, что депутат не имел в виду”, — сказала Бурыкина. Она добавила, что “место нахождения кредитора” — понятие широкое; в других законопроектах, если законодатели предусматривают подобные ограничения, они пишут «по месту фактического нахождения (адреса) организации». Все остальное — не более чем “измышления журналистов, которые пугают рынок”, добавила Бурыкина».