Цифровой журнал «Компьютерра» № 54

Железный занавес и международная обстановка ситуацию изменили. Доверять здоровье иностранцам стало опасно, чего доброго навредят или свои запишут в шпионы. Чтобы лечиться не у «ослов», пришлось готовить собственных специалистов. На каждом порядочном мясокомбинате, исторгающем колбасу «для населения», был цех, где готовились продукты особого сорта для людей особого сорта. И в нашей областной больнице имелось отделение для избранных и назначенных, то есть для номенклатуры, в которое не допускали ни студентов, ни праздношатающихся больных «с других этажей». Выделялось оно не только пропускной системой, мебелью и ассортиментом лекарственных средств, но и специалистами. После усечённого обучения в институте отобранные доктора добирали знания и навыки в ординатуре, а затем оттачивали мастерство на простолюдинах. Свежеиспечённому хирургу в первые годы работы оперировать паховую грыжу второго секретаря райкома не доверяли ни в коем разе, а вот грыжу мелкого служащего или механизатора — пожалуйста.

Третье тысячелетие подняло занавес. Теперь статусный человек и жену отправит рожать куда-нибудь подальше, и детей пошлёт учиться туда же, да и сам, если нелады со здоровьем, поступит по-ленински. Потому нужда в развитии отечественного здравоохранения отпала. Населению довольно и «ослов». Не нравится — дорога в Вену никому не заказана. А нет денег — включите телевизор, разверните народную лечебную газету. Если и этого мало, остаются целители, маги и потомственные ведьмы.

И потому реформы здравоохранения, образования и прочих ведомств народных надежд проводятся не из вредности чиновников, а исключительно по экономическим мотивам. Ничего личного, просто каждому — своё. Возьмём хоть образование. Населению довольно знать, что наша страна лучшая в мире — на первое, как следует себя вести, чтобы в ней выжить, — на второе, плюс немножко грамотности, чтобы читать указы, — на третье. Ах да, и футбол на сладкое. Остальное же — излишества, ведущие к порокам. В каждом проекте, в каждом законе видно перо дона Тамэо: «сверкающие перспективы», «неслыханное процветание» и, главное, «дабы вонючие мужики...»

Нет, насчёт мужиков я погорячился. Все-таки двадцать первый век, эмансипация. На днях Дума, обсуждая закон о полиции, решила, что женщин тоже следует бить дубинками.

По принципу гендерного равенства.

К оглавлению

Анатолий Вассерман: Экология Анатолий Вассерман

Опубликовано 01 февраля 2011 года

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Февральское рагу Василий Щепетнев

Опубликовано 02 февраля 2011 года

Несовпадение собственного времени с календарным — явление обычное. Одни и живут, и думают так, словно за окном по-прежнему длится двадцатый век со всеми его лозунгами и атрибутами, другие норовят убежать ещё дальше, в дооктябрьскую эпоху, когда в небесах царствовал Господь, а на земле — его Помазанник, третьи же на календарь плюют и культивируют безвременье, не стесняясь ни предков, ни потомков, ни собственных детских фотокарточек.

А я стараюсь двигаться по четвёртой координате прямолинейно и равномерно. В квартире одних настенных часов четыре штуки, пара настольных, два будильника плюс наручные, а если учесть мобильники, компьютеры, электронные книжки, шагомеры и прочие необходимые вещи, снабжённые индикаторами лет, месяцев, часов, минут и секунд... Все они образуют прочную мелкоячеистую сеть, назначение которой — подстраховать, если вдруг не удержусь и соскользну с обледенелого склона одиннадцатого года третьего тысячелетия.

Но то ли потому, что часы вокруг меня простенькие, непафосные, которые сверяй не сверяй, а идут вразнобой, то ли темпоральные бури вокруг особенные, но полная синхронизация с действительностью достигается редко. То отстаёшь, то вперёд забегаешь, а чаще куда-то вбок вывозит кривая родной истории. Географии тож.

Начался февраль, и я решил быстренько приготовить рагу из того, что осталось за пределами январских колонок, памятуя характеристику, которую дал Джером К. Джером этому блюду.

Вода закипела, крышка снята, бросаю...

Действительно, конфуз с ней, с географией. Только-только собрался в Германию на Рождественскую гонку, а крыша стадиона в Гельзенкирхене под напором снега провалилась, московские аэропорты впали в кому, о последующих осложнениях и вспоминать не хочется.