Цифровые грезы

Себастьян подумал, что сегодня ночью, под вой котов под окнами и разборки соседей этажом выше, под гром грозы в небе, он все расскажет Никки. Расскажет с самого начала, заикаясь и время от времени задыхаясь от нехватки воздуха. Он сделает это, уставившись в пол или не сводя глаз со свадебных фотографий или фотографий их медового месяца, вспоминая об обещании быть откровенными друг с другом. Он будет смотреть в потолок или еще куда-нибудь, лишь бы не встречаться взглядом с ее глазами на строгом лице с тонкими бровями вразлет. Признается в толкнувших его на это глупых причинах — экономических и творческих, об ошибочном желании принять участие в чем-то более значительном, чем перекраивание газетных фотографий. Он сделал это ради нее и ради него самого, но теперь он сожалеет и ему страшно. Он попросит прощения за то, что так долго скрывал от нее эту тайну и скажет, что готов понести любое наказание, но, пожалуйста, пусть она поможет ему найти выход из ситуации.

Она с карандашом в руках станет приводить в порядок их расходы за прошлый месяц и, с жалобами на огромные долги, сердито подожмет губы. Засунет кончик карандаша в рот, начнет его грызть. Пригладит волосы. Потрет нос. К тому моменту секунды в их комнате станут плестись медленнее минут, по радио Мигель Босе будет петь песню Сильвио Родригеса, что-нибудь вроде «надвигаясь, давили причины — непобедимая повседневность». Прогрохочет гром, соседи со стонами займутся любовью.

Она встанет, и Себастьян приготовится к мелодраматической сцене и принятию заслуженных упреков и обвинений. Он как наяву видел превращение Никки в оранжевую рыбкумеченосца на фоне лесного пожара.

— Что ты собираешься делать? — наконец спросит она странным, слегка сдавленным голосом (словно в это время на ее языке за право прозвучать вели сражение тысячи ядовитых фраз, а под шумок проскользнуть на волю удалось лишь самой нейтральной серой мышке).

— Не знаю. Поговорить с той, что меня наняла, наверное. Сказать ей…

— Что сказать? Что отказываешься от работы?

Ради бога, Себас, не глупи. Думаешь, тебе позволят уйти просто так?

— Навряд ли. Но должен же быть какой-нибудь выход.

— Кто-то еще знает об этом? Пиксель?

— Ты первая.

— Хоть что-то.

— Никки.

— Со мной все в порядке. Наверное, тебе придется подождать. Ублюдок.

— Я же извинился.

— Это я не тебе.

Но он ничего не сказал. Добравшись до дома, Себастьян увидел у входа огромный черный «форд». Машина шефа Никки. Они о чем-то жарко спорили.

Заметив Себастьяна, Никки вышла из «форда». Доктор Доносо поздоровался с Себастьяном легким кивком и уехал.

— Он ехал к знакомым — они живут где-то неподалеку — и предложил меня подвезти. Это все.

Себастьян резко развернулся и бросился к дому, будто спешил укрыться внутри. Никки последовала за ним. Уже войдя, крикнула ему в спину:

— Хочешь правду? Отлично! Тогда слушай внимательно, повторять не буду. Доносо меня шантажирует. Тебе легче?

— Не ври, — заорал Себастьян — Не ври мне!

— Об этом мы и разговаривали, — сказала она уже тише. — Он интересуется, чем ты занимаешься в Цитадели. Он думал, что раз я твоя жена, то должна об этом знать. А если я ему не расскажу, то он сообщит тебе, что… я говорила по телефону с Гильермо. Ради бога, дай мне закончить.

— Ты… ты виделась с Гильермо?

— Один раз. Клянусь, только раз. Случайно. Он появился в офисе без предупреждения. Ничего не было, а я воспользовалась моментом и потребовала, чтобы он прекратил мне названивать.

— Ты с ним разговаривала?

— Он звонил мне время от времени, а я боялась бросить трубку. Я прекрасно помню, как он жесток… Но наконец я собралась с духом и потребовала оставить меня в покое. Мне не хотелось тебя грузить, кроме того, я знала, что ты сразу подумаешь худшее и не поверишь мне. И не надо делать такое лицо, это правда. Ты тоже мне ничего не сказал.

С болью и яростью Себастьян вынужден был признать, что Никки права: он не имел права обвинять ее в скрытности — у самого рыльце в пушку. От этого стало горько — им удалось выровнять отношения только благодаря огромному количеству переплетенных секретов и секретиков.

— Не понимаю, — покачал головой он, — с чего это Доносо интересуется моей работой в Цитадели?

— Откуда мне знать. Я же вообще не в курсе, какого черта ты там делаешь. Если расскажешь, может, мне что и придет на ум.

Он подошел к Никки и крепко обнял. Прошептал, что все расскажет и попросил ответить откровенностью на откровенность. Обещал поверить.

— Кто первый? — спросила она.

Глава 18