«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-02-03 (1992)

Древним в чем-то повезло по сравнению с нами. У них уже превосходно были развиты мозг и умственные способности, в чем нам и до сих пор не удалось превзойти их, а вместе с тем они тогда еще не утратили интуиции и врожденной способности к непосредственному обмену информацией с природой. А все это, вместе взятое, является оптимальным состоянием интеллекта. Китайские мудрецы, используя такое преимущество, после основательного синтеза и обработки информации, поступающей к ним по разным каналам, обнаружили: людские взаимосвязи и страсти, их аппарат ощущений, а также речевое логическое мышление — все это страдает ограниченностью, а иногда даже тормозит более тонкое, более глубокое, более всеобъемлющее и всестороннее познание мира. Так, грязные пятна на зеркале, не пропуская световых лучей, не позволяют зеркалу отражать предметы или же дают их неполное, искаженное изображение. И хотя людям в древности не удалось сконструировать самолеты и ракеты, о чем мы до сих пор сожалеем, но зато им удалось открыть другое. Открыть то, что при некоторой обработке именно человеческая душа является самым чистым зеркалом, самым чувствительным прибором, способным без всяких скидок отразить наш мир с его закономерностями. Вследствие чего была выработана «техника очищения души», что в буддизме выражено как «чистое сердце видит сущность вещей». Что значит, что, только очистив сердце (душу) от всего его замутившего, мы в состоянии увидеть (познать) свою сущность и сущность вещей. А это значит, что необходимо научиться игнорировать раздражения, оказываемые на наши органы чувств, устранять преграды, создаваемые сознанием, и, погрузившись в бесстрастное состояние, при котором осуществляется безразличие и всесторонняя связь между внутренней и внешней сторонами души и тела, спокойно принимать информацию, исходящую к нам от нас самих и от окружающего нас мира. Затем, после возврата к нормальному пристрастному состоянию, после сравнения пристрастного и беспристрастного наблюдений, уже решать: как использовать результаты, полученные при беспристрастном наблюдении и умозрении, как, на основе неразрушения природы и не нанося вреда естественности вещей, действуя в пределах закономерностей, работать на свое благо и благо человечества. Познание мира лишь путем пристрастного наблюдения неизбежно приводит к слепоте; а на фоне знаний, полученных при беспристрастном познании мира, даже пристрастное их использование не будет страдать слепотой. Об этом и говорит Лао-цзы: «При регулярном беспристрастном наблюдении мы видим неуловимые чудеса; при регулярном пристрастном наблюдении мы видим, как и к чему надо стремиться». Это и есть основной метод познания мира древними китайцами. Когда же находятся люди, пытающиеся использовать это положение для распространения суеверий, то в этом уже нельзя винить Лао-цзы, так же как нельзя обвинить мадам Марию Кюри в том, что люди используют ее открытие для производства смертоносных атомных бомб.

Мы можем гордиться перед древними нашей современной наукой и логическим мышлением. Вместе с тем не надо ли и нам в свою очередь открыто признаться, что кое в чем они стояли выше нас? Мы руководствуемся лишь пристрастным подходом к вещам, не очень разбираясь в беспристрастном. А пристрастный подход извлекает неполную информацию, синтез и обработка которой приводят к открытиям и изобретениям, пусть приятным и практичным в настоящий момент, но как знать, не чреватым ли бесконечными бедствиями в целом? Слепой прогресс науки приводит к нарушению’ экологического баланса — не красноречивый ли это пример? Замена человеческой силы орудием, конечно, создает большие удобства, но и это приводит человека к многосторонней беспомощности, к утрате природной интуиции, к переходу множества явных способностей в потенциал, создает преграды по отношению к выявлению скрытых духовных и физических возможностей человека, и много сегодня усилий требуется для того, чтобы вскрыть и развить уже скрытые, а также еще никогда не выявлявшиеся человеческие резервы, — не является ли это еще одним примером? Ответим же положа руку на сердце: разве не выглядим мы иной раз перед древними, как лилипуты перед великанами, не спешим ли мы иногда, как слепцы, ощупывающие каждый отдельную часть слона и каждый, исходя из этого, на свой лад описывающий, что слон из себя представляет?