Цикада и сверчок (сборник)

Когда она однажды вернулась домой, мать сказала: «Что-то не так. Снова петух ночью закукарекал. Отправляйся-ка в храм».

Девушка похолодела. Улыбнувшись, ответила: «У нас вылупилось ровно двадцать цыплят. Так что, наверное, мне такое разрешение вышло – с двадцатью мальчиками гулять. Мне этого до самой смерти хватит».

Однако она ошиблась. Крик петуха означал совсем другое.

Когда девушка несла под мышкой завернутого в платок петушка, за ней пошел какой-то странный человек. Девушке было не столько страшно, сколько она стеснялась своего нелепого вида. А потому, вообще-то говоря, нам следует погромче закричать, чтобы предупредить ее. Вид у нее был весьма растерянный, так что незнакомец выбрал самый подходящий момент.

«Послушайте-ка, уважаемая, не согласитесь ли вы поучаствовать в одном мероприятии, которое принесет нам кучу денег? Должен признаться, что я каждый день роюсь в мусорных ящиках вашего театра. Нет-нет, я и не думаю найти там что-нибудь материальное. Мне нужны всего лишь бумажки – те клочки адресованных танцовщицам любовных записочек, которые выбрасываются туда в достаточном изобилии».

«О чем это вы?»

«Понимаешь, мы могли бы шантажировать идиотов, которые шлют такие письма. А если бы у меня была помощница в театре, задача сильно бы облегчилась».

Наша знакомая попыталась убежать. Но мужчина крепко схватил ее за локоть. Она попыталась отмахнуться той самой левой рукой, под мышкой которой находился петушок. В общем, в лицо мужчины полетел платок со всем его крылатым содержимым. Мужчина убежал. Он не знал, что это был обычный петух.

И теперь уже нетрудно вообразить, как на следующее утро девушка проходит мимо храма, а к ней со всех ног бросается ее вчерашний спаситель. Но на сей раз она не убегает. Она улыбается и с достоинством покидает место действия. Дойдя до театра, она говорит в раздевалке: «Дорогие коллеги! Берегите любовные записочки, не выбрасывайте их в мусорные корзины! И давайте передадим это важное с точки зрения общественной морали сообщение в другие театры».

Что ж, ее поведение заслуживает того, чтобы ее признали за великую балерину.

[1930]

Пудра и бензин

1

Запах пудры бьет в ноздри… Завороженные лица у сцены. Но пудра – это не только запах. Пять десятков танцовщиц роняют со своих обнаженных тел какую-то цветочную пыльцу. Юпитеры. В их свете танцует пыль. Неужели это и вправду пудра?

Харуёси задирает голову, чтобы оглядеть танцовщиц – от пояса до лиц. Его ноздри и легкие забиты пудрой. Клубы пудры по пути к его легким превращаются в голубоватую бензиновую дымку.

Харуёси – молоденький водитель такси. Проезд в нем в любой конец стоит одну иену. Он никогда не ездит по улицам в поисках пассажиров. Его машина слишком обшарпана для того, чтобы хоть кто-то из случайных прохожих пожелал бы сесть в нее. Поэтому-то он всегда поджидает клиентов здесь, перед кинотеатром, в котором показывают ревю.

В зале – тысяча двести человек. Мало кто из них знает, что это такое – запах пудры. Только тот, кто мостится – словно ящерица – перед самой сценой. Харуёси здесь уже в сотый раз. И оттого ему становится тошно уже в сотый раз.

2

Клиенты Харуёси – это сплошь его знакомые артисты из квартала Асакуса. Дикторы немых фильмов, комики, рассказчики, флейтисты… Харуёси берет с них меньше положенной иены.

В Асакуса таких такси – пять или шесть.

Вот комик показывает фокус – достает одну за другой салфетки из котелка. И тут оказывается, что в маленьком кошелечке, где они на самом деле и должны быть, этих салфеток не оказывается. «Извиняюсь, уважаемая публика».

Большинство клиентов Харуёси именно таковы.

Таксист Харуёси – большой любитель комиков. «Тут у меня одна подружка есть. Вот мы с ней и выступаем. Хочу с ней на стареньком „фордике“ по стране покуролесить. Ну там, на праздниках разных выступать станем. Успех будет оглушительный. И в газетах про нас напишут. Годик поездим и сюда вернемся. Свой театр сделаем».

Харуёси денежки зарабатывал еще и тем, что состоял при актерах посыльным. Ну и шпионил еще. Ну там, о заезжих гастролерах подноготную выведывал.

3

Весенний дождичек. Асфальт блестит.

Вот идет дочка исполнителя народных песен. Сандалии сняла, легкое пальтецо в горошек. Она идет по противоположной стороне улицы. В некотором отдалении шествует женщина с ребенком на руках.

Автомобиль догоняет девушку. Харуёси выпрыгивает на мостовую.

– Госпожа Коматиё! Зонтика у меня нет, но может, в машину пожалуете?

– Ну что ж, пожалуй.

Она садится, но такси не трогается с места.

– Почему не едем?

– Ждать не будем?

Девушка заливается краской. Харуёси рвет с места.

– Я вас с другой стороны улицы приметил.

– Неужели?

– Думаю, замочит младенца, вот и подъехал.

– Давай я слезу.

– О чем это вы?

– Понимаешь, приходится младенца прятать. Артистам дети не положены. Я всегда сначала чуть подальше от парка отойду, а потом мы вместе возвращаемся.

– С кем, с нянькой? Ей, наверное, уже за сорок будет.