Цикады

— Я не смотрел. — Кивнул на удаляющегося блондина, который уже натягивал шапку и очки: — Алекс — это Александр?

Билан поймал взгляд Антона и тоже стал изучать парня.

— Алексей. Но он не любит это имя.

Антон его понимал. Он тоже не любил — ни свое имя, ни свою фамилию. Слишком много буквы А. Самый красивый мальчик класса, самый богатый мальчик класса, самый первый мальчик класса — как приговор.

1 день после

Толбоев зашел в кабинет к девчонке.

— За Марком уже пришли, да? Я слышала голоса.

— Да.

Она вздохнула. Толбоеву стало ее жалко — несмотря на холщовку и это все.

В дверь постучали, и ворвалась женщина лет пятидесяти. Соня подняла глаза, и радость тут же потухла. Не мать, сразу понял он.

— Мария Дмитриевна…

— А вы еще кто?

— Я директор школы.

Толбоев глянул в список:

— А чего вы сегодня пришли? Вы у нас в списках на послезавтра, не раньше.

Та покачала головой:

— Нет, нет, нет. Я директор. Я имею право знать. Я этих детей столько вела. Кто? Кто из них?

Соня всхлипнула и спрятала лицо в руках.

39 дней до

В бассейне собрался весь класс. На лавке сбоку пристроился брезгливый Другой, чуть поодаль сидела новая соседка Антона.

— Тростянецкая, а ты чего без купальника?

Та бросила на физрука презрительный взгляд, а Билан, хватаясь за бортик бассейна так, словно едва мог удержать грузное тело в воде, выкрикнул:

— Да, Тростянецкая, а ты чего без купальника? Технические неполадки?

Тростянецкая не ответила. Физрук покачал головой и повернулся к бассейну:

— Так, разбиваемся на четверки. — Наконец обратил внимание на Антона: — А ты новенький, да? В хорошей форме. Ну, давай посмотрим на тебя, новенький. Плавать умеешь?

— Допустим, — Антон пожал плечами.

— Тогда давай сюда, в центр. У нас только Костенко пловец, а эти все так… — он махнул рукой.

Антон заметил на соседней дорожке того самого парня, что толкнул его в раздевалке. Алекс. Который Алексей, а не Александр. Надо его уделать.

— А какой приз победителю? — он спросил негромко, но так, чтобы все слышали.

— Поцелуй принцессы, блин, — фыркнул Алекс.

— Поцелуй Тростянецкой! — снова выкрикнул Билан.

Все почему-то засмеялись, только Алекс одними губами прошелестел: «Сука». По свистку Антон бросился в воду, прошел баттерфляем до конца, дотронулся до края и вернулся обратно до того, как остальные трое проплыли до бортика.

Класс загудел и захлопал.

Физрук хмыкнул:

— Мы, вообще, в одну сторону плаваем. Занимался?

— Разряд, — едва проронил, чтобы не показалось, что хвалится, ведь именно этого от него хотел бы отец.

— Это хорошо. У нас соревнования через неделю. Придешь?

— Ну, могу.

Антон выбрался на поверхность и пошел за полотенцем. Билан возмутился:

— А как же поцелуй?

Он отмахнулся, но вдруг рядом с ним оказалась соседка.

— Ты не должна, — только и успел он ей сказать, но мягкие девичьи губы уже прижимались к его.

От ее волос пахло вишней и корицей, Антон непроизвольно положил руку на талию. Раздалось улюлюканье, Тростянецкая метнулась в сторону. Смотрела внимательно, будто приценивалась. Он улыбнулся:

— Как хоть тебя зовут?

— Алина.

1 день после

— Где она? — раздался визг из коридора.

Толбоев перевел взгляд на Соню. Та часто заморгала и закусила губу.

— Это, видимо, за тобой. Но я еще завтра тебя жду.

Соня вскочила и выбежала наружу. Толбоев закрыл папку, потянулся и вышел.

Кирсанова-старшая выглядела как подруга Сони. Тоже в футболке с модным лозунгом, те же кудрявые рыжие волосы и мешковатые джинсы.

— Альбина Кирсанова, верно?

Та не отвечала, прижимая к себе Соню. Толбоев вздохнул:

— Завтра будьте добры явиться к девяти. Ни с кем не контактируйте, новости не смотрите, не читайте. Снотворное — и спать.

— А какое снотворное? — вот и все, что спросила она.

39 дней до

К последнему уроку он устал — представляться самому, запоминать бесконечные имена и лица. Все, чего он хотел, — это покоя, так что на перемене сел на подоконник и прикрыл глаза. Когда он их открыл, справа от него селфилась светловолосая девушка в короткой клетчатой юбке.

Вдруг слева его тронули за рукав. Антон обернулся и вздрогнул: девушка уже стояла перед ним и улыбалась. Он перевел взгляд направо, потом снова налево и замотал головой. Девушка рассмеялась:

— Я Кристина Огнева.

Ее копия протянула ему руку:

— А я Полина.

— Тоже Огнева? — сообразил он.

— Ага, — Полина села рядом с ним, почти соприкасаясь ногами. — Классно плаваешь. Ты очень красивый, знаешь.

Он знал это столько, сколько себя помнил, — от женщин, всех тех женщин, что дергали его за волосы, трепали за щеки, гладили — сначала по-матерински, а затем иначе, хищно, улыбаясь густо накрашенными губами. Умный, добрый, смелый? Нет, только красивый, красивый мальчик — сними с него это лицо, и что останется? Он вспоминал старый фильм, где Ди Каприо заковали в железную маску, и думал иногда, что и с ним не помешало бы это сделать, ведь только так он бы мог узнать, что о нем думают на самом деле.

— Запишем сторис, ладно? — она уже вытаскивала телефон, не потрудившись получить согласие.

Девушки облепили его с обеих сторон, и Кристина (или Полина, он успел запутаться) вытянула телефон: