Цикл «Аратта»

— Только об одном жалею, — бросил главный ловчий, — не видал этого воочию! Отдохнули? Уходим! Пора возвращаться в столицу.

Глава 9 Быстрее смерти

Слуга-арсури внес в светлицу Аршалая большую глиняную корчагу, расписанную бьярскими колдовскими крапицами. Держа посудину на вытянутых руках и старательно отводя от нее взгляд, поставил на стол.

— Ты что, боишься мертвецов? — насмешливо глядя на слугу, спросил наместник. — За свою жизнь ты убил немало — тебе ли бояться?

— Тех, кого можно убить, я и не боюсь, — угрюмо отозвался приспешник. — Но мертвяк — он ведь уже мертвый! Не через день, так через год он из-за Кромки до своих убийц дотянется. Ему-то спешить некуда…

Наместник поморщился. Можно было бы напомнить об Исвархе, к которому возвращаются искры отлетевших душ. А кстати уж и о зубчатой линии вокруг горлышка корчаги, клыками преграждающей выход из-за Кромки у бьяров. Но доказывать что-то слуге?

— Ступай, — процедил он.

Слуга начал пятиться к двери, стараясь не поворачиваться спиной к зловещему горшку.

— Проваливай! — уже не сдерживаясь, крикнул наместник.

Когда дверь закрылась за подручным, Аршалай уронил серое лицо в ладони. В последние дни ему было плохо и жутко. Стоило лечь в постель и закрыть глаза, и перед наместником вновь появлялось лицо старого приятеля, искаженное болью и предчувствием смерти. То и дело ему казалось, что где-то поблизости слышится голос Данхара…

Часто ли вспоминал накх, как умер прежний наместник Бьярмы? Тогда ему, Аршалаю, чужая смерть была в новинку. Конечно, ему случалось выезжать в поле и пускать стрелы в бегущих оленей. Но чтобы живой человек, с которым Аршалай еще совсем недавно поднимал заздравный кубок, умер от его руки…

Прежний наместник желал лишь одного — пожить в свое удовольствие. При нем Майхор рос вширь и ввысь, все больше напоминая столицу, а не просто унылый острог среди северных лесов. Что же до "нелепой прихоти Тулума" — Великого Рва, — то наместник слал верховному жрецу сообщения, что готовится к работам, и просил денег. Небольшой котлован он все же выкопал, чтобы никто не уличил его в растрате. Место нарочно выбрал каменистое и все пенял — какая, мол, скверная почва в Бьярме… Туда-то наместник и сверзился с мостков, да прямо головой об камень. Все только руками разводили — то ли мостки прогнившие попались, то ли наместник спьяну оступился…

И лишь глава охраны Данхар тогда выцепил Аршалая из толпы скорбящих и процедил на ухо:

"Крови нет".

"Ты о чем?" — дрожащим голосом пробормотал тот.

"Вчера вечером вы с наместником вместе ужинали. Потом старик зачем-то потащился смотреть котлован, упал на камни и расколол голову, как глиняный кувшин. Все заляпал мозгами — а крови нет. Знаешь почему?"

Аршалай почувствовал, как пальцы Данхара сжимают его кадык.

"Потому что, падая туда, он уже был мертв…"

"Отпусти!" — прохрипел Аршалай.

"С чего бы?"

"А вот послушай. Если ты меня сейчас обвинишь — меня схватят и будут пытать. Я очень не люблю боль, а потому буду громко орать, что именно ты помог мне отравить наместника…"

"Ах ты, падаль…"

"Я не договорил! Но если ты меня не выдашь… Если завтра наместником стану я… Ты будешь не просто главой охраны, а Стражем Севера. Ты станешь моей правой рукой… Ну или я твоей…"

Сделав над собой усилие, наместник поднял деревянную крышку. Изнутри, из-под толстого слоя свежего меда, на него в упор глядела отсеченная голова накха.