Цикл "И смерть лишь начало", Книга 3 - "Неслучайные случайности" (СИ)

- Скажу честно, что этот свой страх я отчетливо не осознавал, - начал я. - Но после этого случая я думал. Много думал...

- Позволь полюбопытствовать, о чем?

- О своей жизни... Вы знаете, как я привязался к Хогвартсу? Я же нашел здесь замечательных друзей. Я могу учиться магии! И я очень сильно боюсь это все потерять. Боюсь, что в один прекрасный день меня исключат из Школы. Вы исключите, директор. Извините.

- Ну, не все так страшно. Ты прекрасно учишься. С чего мне тебя исключать? - в голосе мага я отчетливо расслышал недоверчивые нотки. Не верит... Я бы тоже не верил. - Давай еще подумаем. Может, есть и другие причины?

Я почувствовал легкое прикосновение к разуму. Амулет на ухе потеплел. Неожиданно я разозлился. Ладно, ты хочешь услышать правду. На, вот, держи. Не всю, конечно, но хоть что-то:

- Вы знаете, директор, до десяти лет мне жилось несладко. Я носил старые вещи своего кузена Дадли, который на четыре размера больше меня. На мне все это висело, как на пугале. Меня унижали, иногда и колотили. Хотя бывало, что и за дело. Ел я вроде и неплохо, но чувство голода присутствовало достаточно часто. А потом я узнал, что вы мой опекун... Скажите, почему вы не взяли меня к себе, а запихнули в эту семью?

- Кхм... Ты должен понимать, что мои обязанности весьма велики и объёмны. Я просто физически не мог уделить тебе надлежавшего времени.

- Дурсли также его не уделили, - я упрямо сжал губы.

- И там ты в безопасности.

- Защищающие чары можно создать над любым домом.

- Но твоя мать, и ее кровная защита... Не стоит забывать об этом.

- Из книг я узнал, что Лили Поттер погибла в Годриковой впадине, а не в городке Литтл Уингинг. В чем тогда смысл?

- Никто тебе не искал у Дурсли.

- Извините, но мне кажется, что меня вообще никто не искал, - я немного завелся, начал говорить громко, "от сердца". Брови Дамблдора медленно поднимались вверх.

- На тот момент, когда погибли твои родители, для меня и моих соратников, решение поместить тебя у Дурсли, казалось самым очевидным и выигрышным.

- Вы знаете, профессор, не так давно я узнал, что многие семьи хотели усыновить меня. Уизли, Малфои, Боунс, бабушка Лонгботтома и Лавгуды, и другие... Почему вы меня им не отдали?

- Не думаю, что они были бы тебе хорошими родителями.

- До десяти лет, пока не изменились отношения, они всяко были бы лучше Дурсли.

- Вот видишь, ты сам признаешь, что сейчас ситуация лучше, чем была раньше. Все, рано или поздно, оборачивается к нашей пользе. Надо лишь уметь терпеть и ждать. А еще любить и верить.

Мы замолчали. Профессор барабанил пальцами по столу. Я упрямо смотрел в пол. Фоукс, феникс профессора, и тот затих, и казалось, прислушивается к беседе.

И лишь многочисленные механизмы, предметы и артефакты, продолжали тикать, шуршать, звенеть...

Солнечный луч за время нашей беседы медленно полз по ковру и подбирался к моей ноге.

Я чувствовал как прикосновения к разуму усилились. Кафф работал во всю - я это чувствовал. Но директор пробился... Вот он прошел в ту выдуманную комнату, вот раскрыл арку и вот уже читает книгу. Он все же не удержался... Ладно, читайте на здоровье, дорогой директор.

- И у меня всегда было мало денег. Я не мог себе позволить самых простых вещей. А Дурсли не торопились их мне покупать, - я немного опомнился и решил играть роль капризного, своевольного, а не чересчур умного ребенка. - А потом я узнал, что очень хорошо обеспечен. Почему деньги моих родителей мне не выделили? Хотя бы по минимуму.

- Я боялся, что ты вырастишь избалованным и капризным.

- Может и так, - я мотнул головой. - Но я стал таким, каким стал. И вроде начал хорошо учиться, и с поведением все нормально. А вы ограничили мои траты до ста галлеонов. Почему? В чем я провинился? И когда вы сможете снять этот запрет?

Наверное, все же не стоило так разговаривать с таким человеком. Но мне все надоело. Надоела приторность, хитрость и ложь. Надоели недоговорки, ссылки на великое и общее благо. Надоело, что со мной поступают, как хотят. Надоело, что кто-то прописал мою жизнь по строчкам и по дням. И решил, кем я должен вырасти и что делать...

Понятное дело, я ребенок, и некоторые считают, что я буду молчать. Все детство. А потом всю жизнь. И просто прислушиваться к мудрым, слегка "завуалированным" приказам и выполнять правильные приказы.

Пусть Дамблдор думает, что это вспышка у растущего ребенка. Пусть считает, что я издерган после дементора. Пусть надееться, что это какой-нибудь гормональный всплеск.

Я знал правду о себе. Это не случайный эмоциональный пик. Это не глупость. Эти слова - то, о чем я думал в течение этих лет. Эта моя позиция на данный момент.

И все это правда. Пусть и не вся. И пусть совсем не мудро с моей стороны её высказывать.

- Это сложный вопрос, Гарри, - я начинал чувствовать, что Дамблдору перестала нравиться наша беседа. Похоже, она приняла такой оборот, который его не устраивает. - Просто ты должен понимать, что мы действовали для твоего же блага.

- Извините, но я не вижу здесь блага. Для меня это просто слова. И еще - я вижу лишь массу ограничений.