Цикл «Просветители». Серия «Заповедник человечества». Книга первая: Стороны монеты

Святогор принялся крушить все во дворе. Сметая все на своем пути, Святогор двигался к заливу. Ревя от ярости, не желая принимать, чью-либо сторону, Святогор громил, пытаясь выпустить пар, приближаясь к воде. Святогор вошел в холодные воды залива подобно раскаленному стальному шару. Шипя и брызжа пеной, Святогор молотил воду. Водная гладь, нарушаемая лишь льдинами, нарушилась и чьим-то движением. Беснующийся Святогор привлек внимание одной твари, которая, посчитав Святогора добычей, приблизилась к берегу. Вода была пропитана кровью и тварь не спеша шла на запах подобно голодной акуле. Не решаясь, тварь ждала, а кровь все больше и больше возбуждала аппетит. Святогор все молотил и молотил по воде, как вдруг что-то обхватило руку Святогора чем-то длинным и скользким. Слепой от ярости Святогор силой сжал схватившее его щупальце и по-звериному выбрался на берег, таща схватившую его тварь. Тварь сопротивлялась, но Святогор был не менее силен. Словно рыбак, что борется с крупной добычей, так и Святогор прикладывал все силы, чтобы вытащить улов. Тварь походила на гигантскую личинку стрекозы, только вместо устрашающей выдвижной челюсти маски был выбрасываемый язык, словно у хамелеона. Тварь пыталась затащить Святогора в воду, а Святогор изо всех сил тянул тварь к стене. Упираясь шестью лапами, тварь скользила по земле, сдавая позиции, а вконец озверевший Святогор все тащил и тащил. Святогор пересек дыру в стене и когда тварь приблизилась так, что могла упереться всеми конечностями в стену, Святогор приложил оставшиеся силы, чтобы протянуть тварь через дыру, словно нить через игольное ушко. Тварь вывернуло наизнанку, а Святогор, понимая, что тварь более не сопротивляется, подбежал и обрушил всю терзающую ярость. Ни один из голосов более не произносил ни слова, да и если бы кто-то говорил, то Святогор не услышал бы. Все мысли, все существо Святогора сейчас было пустым и пыталось себя заполнить. Святогор все бил и бил, все раздирал и раздирал, пока от твари не осталось лишь мокрое пятно. Но на этом ярость Святогора не успокоилась. Сейчас Святогора не было. Сейчас был зверь Святогор, который жаждал крови. Но двор был пуст и Святогор, мечась с места на место, словно животное, на всех четырех лапах, все обнюхивал и пытался что-то унюхать. Но все вокруг пахло однообразно. После нескольких минут Святогор остановился, сел и издал некое подобие воя. Святогор, обессиленный, рухнул на землю и глубоко дыша, словно уставшая собака, заснул.

Святогор видел город. Пустой и одинокий город. Он слонялся по безлюдным улицам, которые почти ничем не отличались друг от друга. Город был погружен в сумерки, но сумеречные тени домов не тянулись от Солнца. Тут не было Солнца, а тени все тянулись к Святогору. Легкие шорохи осенней листвы и мерный, еле заметный, гул заполняли слух. Святогор брел, не зная куда, но с четким пониманием, что идти нужно именно в этом направлении. Какой-то иной шорох отвлек Святогора и взгляд тут же метнулся на источник. Что-то издало новый звук, но уже позади и Святогор обернулся. Все было тихо и никого не было. Святогор был абсолютно один.

Продолжая движение, Святогор брел так долгое время и тени словно бы давили. Святогор ощущал дряхлость и порой ему казалось, что он то глубокий старик, то издыхающее животное, то и вовсе бестелесное существо. Святогор чувствовал, словно прошли годы, но город, этот лабиринт из стекла и бетона, так и не закончился. Святогор пал на колени, не в силах более идти и тут раздался стук. Святогор поднял взгляд и увидел высокую, до самых небес, трибуну, за которой сидел судья без лица. Он вздымал в небо молот и бил, разнося звук удара по всему городу позади Святогора. Раздались голоса, множество голосов и шепотов, которые сливались в единую какофонию, в единый шум, в котором ни слова нельзя было разобрать. С обеих сторон от судьи сидели люди. Нет! Это был тот, вернее та, та девушка, которую Святогор забил до полусмерти. Справа сидела печальная девушка, а слева горящая гневом. Судья медленно поводил головой из стороны в сторону, словно оглядывая сидящих, а после замер, словно бы разглядывая Святогора. Позади, раздался многоголосый шум, который прервал судья, взмахнув рукой. Судья ждал. Святогор посмотрел на судью, а после, его взгляд перешел сперва на справа сидящую, а после налево сидящую девушку. Святогор видел их лица, видел их боль и злость. Словно два мира, две крайности, разделенные судьей. Святогор попытался произнести что-то, но изо рта вырывался лишь воздух и тишина. Святогор пытался оправдать себя, но выходила лишь пустота. Голоса загалдели. Судья поднял молот и ударом огласил тишину и покой. Святогор вновь попытался произнести хоть слово, но удалось лишь хрипло выдавить: «Мне жаль!».