Циклопы. Тетралогия

   - А если я тебе зубы выбью? - Завьялов подошел к урне, установленной возле лавочки. Достал оттуда пустую пивную бутылку и, помахивая ею на манер бейсбольной биты, поинтересовался: - Тебе когда-нибудь зубы выбивали, а, Кеша?.. Это больно.

   Из-под пальцев немного выдвинулся правый глаз, поглядел на вращающуюся в грязной бомжеской руке стеклянную дубинку и опасливо предупредил:

   - А это вы себе зубы выбьете, Борис Михайлович.

   - Коли что - новые вставлю. Не впервой. Давай колись, придурок, иначе - врежу.

   Завьялов размахнулся! Тело взвизгнуло! Скатилось с лавочки, рухнуло на колени перед бомжарой и облапило его ноги:

   - Не надо! Не надо! Вы ничего не понимаете!!

   - А мне нечего понимать!! Я тебя сейчас, сука, убивать буду!!

   Усиливая психологическую атаку, Завьялов уподобился панфиловцу с гранатой, вздел бутыль над головой...

   - Не надо!!! - завизжало тело и отпрянуло, падая назад и закрывая голову локтями.

   - Говори!!!

   - О, Боже!! Я не могу! Я не имею права! Жюли этого не переживет!!

   "Панфиловец" Завьялов опустил стеклянную "гранату", минуту занял размышлениями, в результате коих, предложил:

   - Давай по пунктам. Ты что-то там талдычил о м о и х, зубах Кеша? Хочешь сказать, я могу их получить обратно?

   Кеша убрал локти от лица, опасливо кивнул:

   - Такая вероятность - есть.

   - От меня что-то зависит?

   - Конечно! Да!

   - Что?

   - В определенный час вы должны находиться в определенном месте. Больно вам не будет, обещаю.

   Борис прищурился, подумал:

   - А почему я должен верить, что ты не заманишь меня в ловушку? к каким-то там своим дружкам?

   - Мой бог, Борис Михайлович, - поднимаясь с земли, заволновалось тело, - я тоже, своего рода - пленник! Я тоже, не меньше вас хочу - вернуться!

   - Куда? - нахмурился Завьялов.

   Иннокентий снова сделался упрямым. Борису показалось, еще немного и забудется, примет гордую наполеоновскую позу с мизинцем на бицепсе. Кеша оказался парнем не промах: ручки он таки скрестил, но пальчики благоразумно упрятал подмышками.

   - Своим ответом я нанесу вам вред.

   - Тайны, значит, - нахмурился Борис. - Смертельные секреты...

   - Именно - так, - напыщенно кивнуло тело Кеша.

   - И чем это грозит?

   - Вам или мне?

   - Обоим, идиот!

   - Вы..., вам лучше об этом не знать. Я... получаю поражение в правах.

   - Каких? - искренне удивился Завьялов.

   - Вам лучше этого не знать. Вы просто будете выполнять все мои рекомендации, и все будет в порядке.

   Если бы совсем недавно Кеша в его куртке и теле не рыдал на лавочке под фонарем, Завьялов, вероятно, проявил бы осторожность. Все друзья считали Борю умным парнем. Того же мнения придерживались и преподаватели во всевозможных учебных заведениях...

   Завьялов понимал, что существуют тайны, к которым лучше не прикасаться даже краем. Убью точнее пули! держись от них подальше.

   Но Кеша, даже в его теле выглядел абсолютным обсоском. Знакомые девушки в унисон твердили, что Боря свет Михайлович имеет быть исключительно брутальным типажом. Мачо, так сказать.

   Мачо с Иннокентием внутри превратился в заурядную половую тряпку. В сопливую кликушу. Ботаника с чужого плеча. Мокрую курицу с накаченной задницей. Какого-то педрилу, если говорить совсем уж честно.

   - Послушай, Кеша, - подходя к телу вплотную, похлопывая по спине, ласково произнес Завьялов, - я не вчера родился...

   - Вы родились в одна тысяча...

   - Не отвлекайся на фигуры речи! - прорычал Завьялов. - Слушай молча.

   - Угу.

   - Так вот. Я не вчера... Черт! Короче. У тебя что-то пошло не так, Иннокентий. Я прав?

   - Угу, - не считая мычание разговором вслух, опять кивнуло тело.

   - У тебя что-то пошло не так, - задумчиво повторил Борис. - Есть вероятность, что мы не выпутаемся?

   Тело невразумительно повело плечами.

   - Значит - есть. Паршиво. Ты можешь связаться со своим начальством и сообщить о произошедшем сбое в программе?

   Кеша замотал головой.

   - И что нам делать?

   Завьяловское лицо, руководимое изнутри мокрой курицей, изобразило намек: мол, а я вам, господин хороший, уже докладывал: "Будете паинькой, всё разрешится ко всеобщему удовлетворению".

   - Твоими бы устами..., - пробормотал Борис. Печально поглядел на освещенное крыльцо больницы, где ему навряд ли помогут, и приказал: - Карманы выворачивай, Иннокентий.

   - Чего?

   - Бабло, ключи от тачки и мобилу доставай, ушлёпок!

   На мобильнике стояло четырнадцать пропущенных вызовов и десять эсемесок. Половина из которых принадлежала перу изобретательного в лингвистике Косолапова. Борис на ходу, скоренько прочитал послания, хмыкнул над наиболее изощренными эпистолярными оборотами...

   Кеша трубочкой не баловался, на вызовы не отвечал, и это обнадеживало. Завьялов убрал мобилу в карман олимпийки, подошел к заснувшему на больничной парковке круто тюнингованному Порше...

   Безупречные линии спорткара сочетались с оленями и замызганными трениками до безумия сюрреалистично. Завьялов представил, как растоптанные бомжеские кроссовки (из помойки!) будут прикасаться подошвами к чутким, безупречно послушным педалям. Трагически поморщился. Покосился на знатно разодетого Иннокентия в итальянских штиблетах...

   Кеша жадно разглядывал автомобиль...