Циклы «Викинг», «Корсар», «Саксонец»

– Внешность обманчива, – ответил мой спутник. – Приближенные папы обладают большой властью. Двое сановников, которые вели его под руки, – его родственники. Один из них – примицерий нотариев, а второй – секундарий, глава канцелярии и заместитель первого. Адриан хочет, чтобы один из них унаследовал его пост: так он останется в семье.

– Ты очень хорошо осведомлен, – заметил я.

Раданит пожал плечами:

– Всего лишь держу ухо востро. А все слухи сводятся к тому, что, когда папы Адриана не станет, следует ждать волнений.

– Есть и другие претенденты?

– Несколько.

– Алкуин предупреждал меня, что может случиться что-то подобное. К счастью, нас эти события не заденут, – сказал я.

Драгоман плотнее завернулся в плащ. Ближе к вечеру поднялся леденящий ветер, и в воздухе ощутимо запахло дождем. Скоро должно было начать смеркаться.

– Они очень даже могут нас задеть, – сказал Аврам, по обыкновению, тщательно подбирая слова. – Всем известно, что Адриан и король Карл – верные союзники. Карл даже называет Адриана отцом.

– Откуда ты знаешь? – спросил я, излишне, пожалуй, резким тоном. Должен признаться, что меня уязвило то, что драгоман разбирается в политических делах лучше, нежели я.

Раданит вновь пожал плечами:

– Это же всем известно! Не исключено даже, что Адриан уже мог заручиться обещанием Карла поддержать на выборах следующего папы кого-то из представителей его рода.

– Ну, это всего лишь предположения, – заметил я.

– У римлян очень живое воображение. Особенно когда дело касается подготовки заговора.

– И все же я не понимаю, каким образом это может затронуть наше посольство.

Аврам остановился и повернулся ко мне – его темные глаза встретились с моим взглядом:

– Что, если кто-то захочет подать Карлу намек, что ему не следует вмешиваться в дела Рима? Как будет проще всего это сделать?

Тут я, наконец, сообразил, что он имеет в виду, и во мне сразу же шевельнулось нехорошее предчувствие:

– Сорвать отправленное им посольство!

– Совершенно верно.

– Аврам, ты становишься таким же недоверчивым и подозрительным, как и те римские любители заговоров, о которых ты только что упоминал. – Я попытался говорить шутливым тоном, но на душе у меня было неспокойно. – Нельзя же заглядывать в каждый переулок и смотреть, не затаились ли там враги!

Дальше мы шли молча. Я думал о том, что только что сказал мне драгоман, и против воли озирался по сторонам. Сумерки уже наступили и быстро сгущались. Что там говорил Павел? «Не ходите по улицам без охраны после наступления темноты…» Я прибавил шагу, с удовольствием отметив про себя, что мы находились на улице, где по обе стороны тянулись гостиницы. Навстречу нам шла кучка людей: они свернули в какую-то дверь, лишь немного не дойдя до нас. По одежде я опознал в них чужеземных паломников. Они громко переговаривались пьяными голосами, шутили и смеялись. Я же со внезапным содроганием опознал их речь. Эти люди говорили меж собой на моем родном англо-саксонском языке.

Дотерпев, пока мы не удалились настолько, что они точно не смогли бы ничего услышать, я сказал раданиту:

– Знаешь, откуда вон те люди? Из Англии.

– Так это и был постоялый двор для английских паломников. Они живут там почти даром – несколько лет назад один из английских королей сделал щедрое пожертвование, – стал рассказывать Аврам и вдруг умолк. Еще не совсем стемнело, и я разглядел, как изменилось выражение его лица, когда он осознал смысл моего замечания. – Ты считаешь, что это может иметь какое-то отношение к монете, которую ты показывал, когда мы ужинали у Павла? – спросил он, прищурив глаза. – Чеканки короля Оффы?

– Я и подумать не мог, что его людей можно будет встретить здесь, в Риме.

Настала очередь драгомана успокаивать меня:

– Ну вот, теперь уже ты готов видеть заговоры и покушения за каждым углом! Твои соотечественники ездят сюда десятками, особенно чтобы присутствовать на рождественских торжествах.

Мы пошли дальше, и я так и не смог отогнать от себя неприятную мысль о том, что даже здесь, в Риме, Оффа способен дотянуться до меня. Три месяца, которые нам предстояло провести здесь, утратили всякую привлекательность. Чем скорее мы возобновим путь в Багдад, тем лучше.

* * *