Циничный, бесстыжий, влюбленный

Поэтому, наверное, безотчетно и выбрала жизнь здесь, в пригороде Питера, где отец отстроил дом в бывшем дачном поселке, имеющем собственный выход к Финскому заливу. Наверное, Алисе требовалось оказаться под заботливым крылом отца и Анечки. Гулять по березовой рощице, вдыхать свежий воздух и позволить жизни течь восхитительным самотеком.

— Я мог бы поговорить с этим типом? — недовольно пробурчал Меркулов за завтраком.

— С каким? — светски улыбнулась Алиса, разрезая круассан. Она прекрасно понимала, что имеет в виду отец. Вот только обсуждать свою личную жизнь ни с кем не хотелось. Мельком глянула на Анечку, всем своим видом показывающую, что считает вопросы мужа бестактными.

- У меня двое под подозрением. Твой бывший красотун мог отметиться. И Анькин идиот, — поморщился отец. Отхлебнул чай из толстостенной огромной чашки и добавил, поморщившись. — Но один женился на какой-то мочалке, а второй дерется в раздевалках. Петька около тебя долго терся, — сипло бросил он, покосившись на жену. Но Анна никак не отреагировала. Ела сырники и о чем-то мечтала.

— Ну, может, кто другой, — хмыкнула Алиса, собираясь побыстрее покончить с едой. Улизнуть. Спрятаться и не попадаться отцу на глаза до самых родов. В таком огромном доме это несложно.

Она интуитивно положила руку на живот и упрямо заметила:

— Сейчас девятнадцатый век на дворе? Мне обязательно нужно выйти замуж? Сама не справлюсь?

— Декабристка хренова, — недовольно бросил отец и снова завел свою шарманку. — Если человек нормальный, то следовало поставить в известность. Так как-то принято у приличных людей.

— Возможно, позже я ему позвоню, — отмахнулась Алиса и заметила примирительно. — Во всяком случае, мне не восемнадцать, и я в состоянии разобраться сама. Правда, папа?

— Да-а, — рыкнул он и посмотрел раздраженно. И в этот момент Алиса отчетливо поняла, почему отца с юности зовут Медведем. Проглотит и не поперхнется. — Он наверняка хороший человек. С дурнем ты бы не спуталась, — приступил к допросу Меркулов.

— Да, конечно, — быстро согласилась Алиса. Одернула трикотажное платье на животе и задумчиво глянула в окно, за которым косыми каплями барабанил ливень.

«Пит — самый лучший и любимый. Вот только я ему не нужна. Такие не женятся. Вечный мальчик Петруша. Вся жизнь — игра», — подавила она тяжелый вздох.

— А если нормальный, — рыкнул папаша, накладывая на хлеб несколько ломтей буженины, и, поморщившись, обратился к жене. — Вечно, Аня, нарежешь тонко. Даже на язык положить нечего…

— Возьми целый кусок и съешь, — отмахнулась жена отца, лишь на миг выныривая из собственных мыслей и снова погружаясь обратно.

— Если мужик хороший, почему не поженитесь? — строго спросил отец. Прожевал. Задумался и добавил подозрительно. — Или он женат?

— Нет, — улыбнулась Алиса. — Он не женат и никогда не был.

— Что тогда? Если мало зарабатывает, скажи. Я его пристрою.

— У нас классовые противоречия, — фыркнула она, вставая. Быстро переменила тему, рассудив, что разговоров о блудном папаше достаточно. — Сегодня у Никиты короткий день. Занятия до двенадцати.

— Сейчас поем и съезжу за ним, — кивнул Меркулов. — На улицу не ходи, Лиска. Скользко.

— Спасибо, папочка, — кивнула Алиса и, клюнув отца в щеку, пошла к себе.

«Вот в этом весь Жора-Медведь. Громкий, заполошный. Рассердится, отругает. А потом, ворча и бурча, подставит плечо».

Честно говоря, Алиса и сама не понимала, как объявить отцу и Ане кто отец ребенка. Закричать дурниной «Сюрприз-сюрприз!» и дунуть в дудку? А потом воскликнуть торжественно «Поздравляю, у вас будет общий внук!». Родственники, конечно, обрадуются. А потом папа сделает из Пита люля-кебаб или обычную котлету. А потом, понукая доводами «ребенку нужен отец», за шиворот притянет в ЗАГС и заставит расписаться. А от этого хотелось меньше всего. Каждый должен принимать судьбоносные решения самостоятельно, а не под дулом папиного пистолета.

Алиса снова всмотрелась в залитое дождем окно. Зацепившись взглядом за качающиеся верхушки вековых сосен, задумалась на минуту.

Конечно, сказать придется. Вот только потом информация обязательно дойдет до Пита, и нужно будет встречаться. Проходить тесты, оформлять совместную опеку над ребенком. А еще смотреть в совершенно равнодушное лицо Петра Грандилевского и каждый раз осознавать его полное безразличие. А это больно. Нестерпимо больно.

Поэтому звонить Питу Алиса не стала.

«Как-то пошло, — подумала она. — Как в дурацком сериале… «Милый, ты станешь папочкой!» А если он не твой милый и просто не хочет? Если у него и мысли нет жениться? Если нет любви, не стоит и пытаться. А еще та давняя ужасная история. Пит до сих пор считает моего отца убийцей. А как жить, подозревая ближайшего родственника в смертном грехе? Как спать с мужчиной, зная, как сильно он ненавидит твоего отца?»

Алиса поморщилась, вспоминая все обвинения Пита. Есть ли смысл на таком фундаменте создавать семью? Обиды, подозрения в мошенничестве и убийстве…