Цирк

На лестничной площадке она взглянула на часы: двадцать пять минут двенадцатого. Часы приходской церкви, должно быть, спешат.

– Пилар…

– Сеньора…

– Зажигайте камин.

– Хорошо, сеньора.

Мария-Луиса и Магдалена разговаривали в холле с женой Уты.

– Вы не можете себе представить, как я рада видеть вас здесь, среди нас, – сказала донья Кармен. – Вам передали приглашение?

– Эльвира заходила вчера ко мне домой.

– А Ута? Почему же он не пришел?

– Он уже несколько дней в Мадриде.

– Ах, вот как? – иронически сказала Магдалена. – А я и не знала.

– Ему пришлось поехать туда по делам.

– Да, конечно.

Элиса направилась к группе, в которую входили Эльвира, Флора и сеньора Олано. Донья Кармен сделала движение, чтобы последовать за ней, но немного помедлила.

– Уж эта Магдалена, – шепнула она. – Поистине она неподражаема…

– Тише… Когда она сказала: «Да, конечно», я думала, что не выдержу.

– Бедненькая Элиса!.. Она покраснела как помидор…

– А как она одевается, просто ужас!

– Посмотри, что на ней за юбка!

– Такую юбку я не подарила бы даже прислуге…

В другой группе Эльвира с сеньорой Олано беседовали о кинофильмах.

– …Вчера вечером я видела картину с Монтгомери Клифтом.

– Как вам повезло!.. Я умирала от желания пойти, но, представьте себе, никто не захотел составить мне компанию.

– Картина потрясающая. Он играет священника, а она…

– Если хотите, мы можем вместе посмотреть «Священную тунику»…

Донья Кармен с улыбкой протиснулась между ними к двери, чтобы встретить вновь прибывших. Близилось начало церемонии, и оживление все возрастало. Приглашенные уже не помещались в холле. Приходилось кричать, чтобы вас услышали. Воздух был перенасыщен словами.

Донья Кармен переходила от одной группы к другой. Воспользовавшись минутой затишья, она выскользнула в зал. В камине весело пылал огонь. Стоя на коленях, Пилар раздувала его веером; завитки ее волос спереди были медными от огня, а сзади золотились от солнца.

Беспорядочные гудки автомобилей на Кубинской улице возвестили о приближении правительственного уполномоченного. Донья Кармен кинулась к холлу, за ней побежала горничная. Гостиная была битком набита. Гости, тоже насторожившиеся при звуках автомобильных гудков, толпились у двери.

Спустя несколько секунд подъехал уполномоченный и с ним алькальд, дон Хулио, приходский священник и секретарь муниципалитета. На какой-то момент наступило замешательство. Донья Кармен стояла в дверях, окруженная дамами из хунты, а уполномоченный, защищаясь рукой от солнца, разглядывал фасад здания. Овладев собой, донья Кармен выступила вперед, чтобы пожать ему руку. Дон Хулио представил их друг другу. Ожидавшие перед помостом на улице старики разразились громкими приветственными криками.

Теснившаяся в холле толпа любопытных расступилась, давая им дорогу. Шествие открывала донья Кармен. Ее сердце было исполнено гордости, эхо лестных возгласов еще звучало в ушах, взор ловил учтивые поклоны приглашенных, и ей казалось, что она грезит.

Выступая между уполномоченным и священником, она чувствовала себя звездой праздника. У нее было такое ощущение, будто все – цветы, вымпелы, флаги – устроено в ее честь, а остальное – только предлог. Престарелые граждане в счет уже не шли.

В зале ярко пылал камин. С порога все выглядело безупречно.

– Гостиная…

– Великолепно, – сказал уполномоченный.

– Вы сами обставляли ее?

– Сама, падре.

– Она великолепна.

– Да, не забыта ни одна мелочь.

Медленно, в сопровождении дам из хунты и свиты уполномоченного, они обошли столовую, кухню, снова вошли в столовую, поднялись по лестнице на второй этаж…

– Позвольте мне вас поздравить. Все великолепно.

– Я старалась, чтобы в комнатах было как можно больше света.

– Да. Это великолепно.

– Я велела выкрасить стены в светлые тона.

– Великолепно! Великолепно! – сказал уполномоченный.

Они вернулись в гостиную. Эльвира уже распорядилась откупорить несколько бутылок вина, и горничная обошла гостей с подносом, уставленным бокалами. Донья Кармен собственноручно поднесла бокалы почетным гостям.

– Сеньор уполномоченный…

– Благодарю вас.

– Падре…

– Ладно уж, ради такого дня…

– Сеньор алькальд…

Атмосфера в гостиной стала более непринужденной. Гости рассаживались за столы. Цветы на камине наполняли воздух благоуханием роз и жасмина. Медные огненные блики озаряли строгую обивку кресел и плетеную скатерть на столике, тень которого вырисовывалась на полу среди отсветов пляшущего пламени. От бившего в окна золотого солнца изразцы пола блестели, как зеркало.

– Разрешите мне еще раз поздравить вас, – сказал уполномоченный, допив бокал. – Вы создали настоящее произведение искусства.

– Донья Кармен всегда проявляла превосходный вкус, – заявил священник. – Ее цветочный ковер в День тела господня славится как самый лучший в Лас Кальдасе.

– Все сделано с таким вкусом! – продолжал уполномоченный. – Огонь, цветы… флаги… Все продумано до мельчайших деталей.

– Мне известно, что весь год сеньора жила только этим, – объяснил алькальд. – Если бы не ее настойчивость, вряд ли работы были бы завершены к сегодняшнему дню.