Цирк Доктора Дулитла

— Но мы уже проехали большую часть пути! Наберись терпения, скоро мы дойдем и до реки.

— А сколько миль до нее осталось?

— Эта деревня называется Шотлейк, — задумчиво сказал Доктор. — Значит, до Талботского моста остается восемнадцать миль.

— Восемнадцать миль! Но как же мы их пройдем? Я не могу идти, Доктор. Я просто не в состоянии пройти восемнадцать миль!

— Тише. Ты говоришь слишком громко, — прошептал Джон Дулитл. — Они могут искать нас где-нибудь поблизости. Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Главное — добраться до реки, и тогда все самое худшее будет позади.

— Бедный Слаши, — забормотала Софи, поднимая глаза на луну. — Как он там без меня?.. Потом мы опять поедем в дилижансе, Доктор?

— Думаю, что нет. Наверняка они предупредили всех на постоялом дворе, и теперь кучеры будут обращать внимание на каждую даму под вуалью, пытаясь найти тебя.

— Надеюсь, что здесь они нас не найдут, — сказала Софи. — Хотя мне кажется, что это укрытие не очень-то надежное. Боже! Вы слышите? Сюда кто-то идет!

Доктор с тюленихой лежали в самом углу поля; кроме той изгороди, через которую они только что перелезли, справа от них была еще одна живая ограда, отделявшая это поле от соседнего. Вот за ней-то беглецы и услышали чьи-то тяжелые шаги.

— Лежи тихо, Софи, — прошептал еле слышно Доктор. — Не вздумай пошевельнуться!

Вдруг ограда начала раскачиваться и послышался треск прутьев.

— Доктор, — испуганно зашептала Софи. — Они обнаружили нас. Кто-то пытается сюда перелезть.

Несколько секунд Доктор оставался в нерешительности. Он никак не мог сообразить, что же им делать: то ли лежать, затаив дыхание, то ли бежать что было сил. Ведь если их преследователи не знают, что они прячутся за этой изгородью, они, возможно, немного походят и уйдут.

Но треск веток раздавался все громче. Кто-то настойчиво пытался перелезть через ограду именно в этом месте. Доктор понял, что ждать больше нельзя, и, шепнув Софи: «Бежим»! — бросился через поле. Бедная тюлениха, изо всех сил работая ластами и хвостом, запрыгала за ним.

Тут раздался оглушительный треск — это наконец-то сломалась изгородь, и беглецы услышали позади себя тяжелый топот. Теперь у Доктора не оставалось и тени сомнения — за ними гнались. Но испугавшись, что в них, как в разбойников, могут выстрелить без предупреждения, Джон Дулитл остановился и обернулся назад. И как вы думаете, кого же он увидел? За ними, спотыкаясь и еле волоча ноги, бежала старая-престарая рабочая лошадь!

— Все в порядке, Софи, — тяжело дыша, сказал Доктор, — остановись. Это вовсе не люди. Зря мы бежали. Боже, я, кажется, сейчас задохнусь!

Лошадь, увидев, что они остановились, перешла на шаг и иноходью направилась к ним. Даже при свете луны было видно, что она очень изнурена и Слаба. Когда же лошадь подошла совсем близко, Софи с изумлением обнаружила, что у нее на носу болтаются очки.

— Господи! — воскликнул Доктор. — Да это же моя старая знакомая из Падлби! Почему же ты не позвала меня, а гонялась за нами по всему полю? Мы ждали, что ты вот-вот выстрелишь нам в спину.

— Неужели я слышу голос Джона Дулитла? — спросила старая лошадь, напряженно вглядываясь в лицо Доктора.

— Конечно. А ты что, меня не видишь?

— Почти нет, — ответила лошадь. — В последние месяцы мое зрение сильно ухудшилось. Сначала, когда вы мне дали очки, я прекрасно видела. Потом меня продали другому фермеру, и я покинула Падлби. Однажды, когда я пахала, впряженная в плуг, я споткнулась и упала. С тех пор мои очки совершенно испортились, и я почти ничего не вижу.

— Дай-ка, я взгляну на них, — попросил Доктор. — Тебе, наверное, пора уже выписывать новые.

Джон Дулитл снял со старой лошади очки и, держа их против лунного света, начал разглядывать.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Да здесь все стекла вывернуты! Неудивительно, что ты ничего не видишь. Это очень хорошие, сильные очки — как раз для тебя, только нужно, чтобы линзы находились в правильном положении. Подожди, сейчас я поверну их так, как нужно.

— Я носила эти очки к кузнецу, который подковывает меня, — сказала лошадь. — Но он только ударил молотом по оправе, а от этого они стали еще хуже. С тех пор, как я в Шотлейке, я не могу пойти к вам, а местный ветеринар, конечно же, ничего не понимает в лошадиных очках!

— Вот теперь то, что надо, — сказал Доктор, снова надевая очки на нос своей старой приятельницы. — Я закрепил стекла как следует, на этот раз они ни за что не вывернутся. Думаю, теперь ты будешь видеть намного лучше.

— О, да! — воскликнула лошадь. Ее морда даже расплылась в улыбке. — Я вижу все ясно, как днем! Боже, как вас хорошо видно: и большой нос, и высокую шляпу, и все остальное. Как же мне приятно на вас смотреть! Сейчас я даже могу разглядеть стебельки травы в лунном свете. Вы не представляете, как это неудобно для лошади — быть близорукой! Когда пасешься, все время приходится выплевывать дикий чеснок, который ты зажевала по ошибке. Да, недаром все звери говорят, что вы единственный на свете доктор, который разбирается в наших болезнях!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ