Цирк доктора Дулиттла. Почта доктора Дулиттла

И вот началась последняя, генеральная репетиция «Пантомимы из Паддлеби» на настоящей сцене, с настоящим оркестром и с настоящими кулисами. Поначалу яркие огни ослепили и обескуражили зверей. Но они уже столько раз повторяли свои роли, что могли бы сыграть спектакль даже во сне, и репетиция прошла без сучка, без задоринки.

И раньше давались представления с животными, переодетыми людьми. Среди них бывали даже очень хорошие. Но там животных или кнутом, или пряником, или и тем и другим вместе заставляли расхаживать по сцене, кувыркаться или приплясывать. Иное дело «Пантомима из Паддлеби» — в ней звери играли с удовольствием, а главное — они знали, что от них требуется. После окончания представления звери выходили на задних лапах на сцену и чинно кланялись публике.

А Хрюкки даже научился улыбаться по-человечески. Принято думать, что свиньи не умеют смеяться. Это ошибка. Они очень часто посмеиваются над людьми, до того забавными кажутся им эти двуногие странные существа. Но смеются они по-своему, так что люди о том и не догадываются. И Хрюкки пришлось провести долгие часы перед зеркалом, пока он не научился растягивать в улыбке губы.

Потом труппа доктора Дулиттла будет кочевать из города в город, и всегда их выступление будут с восторгом принимать зрители. Но первое, знаменитое представление «Пантомимы из Паддлеби» останется для зверей самим ярким воспоминанием. Я сказал «знаменитое» не ради красного словца, оно действительно стало знаменитым. Сначала о нем написали манчестерские газеты. Они взахлеб расхваливали зверей-артистов, и в конце концов о «Пантомиме из Паддлеби» заговорили толстые и серьезные театральные журналы из тех, где на каждой странице читатель спотыкается о выражения вроде «дух произведения» и «ткань повествования». Убей Бог, до сих пор не понимаю, что это значит! Один из таких журналов даже написал, что «Пантомима из Паддлеби» — это «новое слово в искусстве».

— «Новое слово» — это я, — хвастливо заявил Хрюкки.

— Ты не новое слово, а старое, — отрезал О’Скалли, — и называется оно «зазнайка».

Однако вернемся к первому дню представлений. В тот понедельник выдалась хорошая погода, и афиши господина Беллами заманили в увеселительный сад уйму публики. Задолго до начала спектакля в театре не осталось ни одного свободного места. Публика шумела и с нетерпением ждала «Пантомиму из Паддлеби».

Доктор стоял за кулисами и ужасно волновался. И было от чего — до тех пор ни один из его зверей-актеров, кроме Скока, не выступал в настоящем театре перед публикой. Правда, на репетициях присутствовали господин Беллами, силач Геракл и другие циркачи и звери не смутились и не ударили в грязь лицом — если, конечно, утиный клюв и поросячий пятачок можно считать лицом. Но теперь в зрительном зале сидела тысячная толпа, и звери могли растеряться.

Музыканты из оркестра настраивали инструменты. Доктор посмотрел сквозь щелку в занавесе и не увидел ничего, кроме лиц. Люди стояли даже в проходах.

— Вот теперь-то мы разбогатеем, — шепнула доктору Крякки. — Я подслушала, что господин Беллами обещал Блоссому двести шиллингов за каждый день выступления, да еще надбавку, если число зрителей перевалит за тысячу.

Сова, так хорошо знавшая математику, тоже выглянула в щелку и сказала:

— По-моему, их и так уже больше тысячи. Яблоку негде упасть.

При слове «яблоко» поросенок облизнулся и спросил:

— А почему они все топают ногами?

— Потому что начало представления задерживается, — ответил доктор. — Таким образом зрители проявляют свое нетерпение. Нам пора уходить за кулисы, сейчас поднимут занавес. Первыми сегодня выступают певцы. Хрюкки, держись поближе. Как твой парик, еще не съехал набок?

Глава 4. Слава, счастье и дождь

Доктор Дулиттл зря тревожился — ни яркий свет, ни музыка, ни море лиц в зрительном зале не смутили его актеров. Скорее наоборот — все это заставило зверей сыграть свои роли как можно лучше.

Как только занавес поднялся, публика онемела. Поначалу все решили, что вместо зверей роли играют переодетые мальчишки. Но тут же на сцену вылетели две совы, а уж порхать над сценой с накладными перьями не мог никто, кроме настоящих птиц. И пока шло представление, самые, недоверчивые из зрителей вынуждены были признать, что никакого обмана нет. Разве может человек хлопать крыльями как утка или вилять хвостом словно пес?

Первым вышел на сцену Хрюкки и сразу же покорил все сердца. Он улыбался по-человечески, шутил по-человечески, огорчался по-человечески. Публика от смеха держалась за животы. Но потом на сцене появилась Крякки. И тут зрители поняли, что каждый актер в «Пантомиме» достоин восхищения. А когда закончился танец Крякки с О’Скалли и Тобби, публика пришла в неописуемый восторг. Все знают, как неуклюже двигается по земле утка. Но на сцене она не переваливалась с ноги на ногу, а изящно переступала лапками. Она так мило помахивала крыльями и плясала менуэт, что люди захлопали в ладоши и продолжали рукоплескать, пока она не повторила танец.