Цирк Грехов

Мне хочется быть собранным. Ломает мозг дурман.

И, полностью расклеившись в таинственной тени,

Как призраки сомнения, во тьму они ушли.

Заветы не нарушены. Пусть руки все в крови.

Убийцы долго слушают признания в любви.

Черное сердце

Черное сердце сжимая в ладонях,

Медленно в танце кружится полночном

Грустный мертвец в ореоле порочном,

С плеч своих сбросив накидку покоя.

Кости белесые в свете лоснятся

Жиром земли освященной и пряной.

Камни надгробий, поросших бурьяном,

Вслед за скелетом легко устремятся.

Шагом воздушным порхая над тропкой,

Сердцем черненым свой пусть освещая,

Грустный мертвец улыбнется, взывая

К верным друзьям из обители топкой.

Бьется сердечко в ладонях костлявых,

Музыкой сладкой от сна пробуждая,

Мертвую плоть из могил поднимая,

Дабы на шабаш собрать их, лукавых.

Мир мертвецов оживлен в одночасье

В благоухании траурном мирры,

Где под мелодию плачущей лиры

Груды костей обретают вновь счастье.

Эсмеральда

Танцуй, Эсмеральда, жизнь – война!

Но ты здесь игрок и ты – колода,

Танцуй, Эсмеральда, ты одна,

Но, как стихия, ты свободна!

Огненный вихрь, горящий в ночи,

Ты – крик души чужой, ты – бремя!

Танцуй, Эсмеральда, и кричи,

Тебе не подвластны смерть и время.

Кружись в дивном танце, песню пой,

И колокольчик пусть играет.

Над головой, твоей головой,

Ангел-хранитель пусть летает.

Эй, Эсмеральда, не бойся жить!

Жизнь – это танец, вот и резвись!

Нужно бесчинствовать и любить,

Счастьем скорее ты насладись.

Вьется в власах заря багряная,

Лентой сплетается в дивный сон.

Ты так прекрасна и упряма,

Ну же, станцуй для пустых колонн!

Ну же, кружись в своем безумье!

Сердцем своим затми закат,

Ты – это светоч полнолунья,

Ты – это яркий листопад!

Бешеный танец не закончен,

Ты, Эсмеральда, вставать не смей!

В мире, где каждый миг испорчен,

Ты, Эсмеральда, затмишь их всех…

В мире, где нет ни зла, ни чести,

Ты будешь матерью богов!

Ты, Эсмеральда, пустое место,

Ты, Эсмеральда, букет цветов!

Вейся в танце! Кружись как лента!

В руках твоих жгучий порох – дым…

Люди так долго ждали момента,

Сведи их с ума, сделай мир живым!

Эфиальт

Каждой ночью под луной,

Облик не меняя,

Эфиальт проклятый мой,

Камнем замиряя,

На груди лежит моей

И дышать мешает,

И сумбур его речей

Слух собой пленяет.

Он пророчит дивный сон,

Только я-то знаю,

Что на самом деле он

Смерть ко мне взывает.

Но руками скован я,

Телом я недвижим,

Эфиальт убьет меня,

Темнота все ближе…

Давит демон как плита,

Каменная глыба,

Лучше, право, пустота!

Лучше, право, дыба!

Он дышать мешает мне,

Чувствую, немею…

В этой гулкой тишине

Бога звать не смею.

Бессердечный, как базальт,

Мой могильный камень,

Желтоглазый эфиальт

Шепчет тихо:

– Amen.

Демон и писатель

Поэма

Был вечер. Солнца диск кровавый

Давно покинул небосклон.

И только месяц величавый

Взошел на свой богатый трон.

Морской прибой шумел тоскливо,

Выл ветер среди голых скал,

Смотрел на это молчаливо

Писатель и чего-то ждал.

Он стар, высок и слишком мрачен,

Немного склочный, но прямой.

Он для искусства предназначен

Сильнее, чем любой другой.

На берегу стоял весь вечер

И в волны синие глядел.

Бывал уж слишком он беспечен,

Искал писательству предел.

Но нынче муза разозлилась,

Оставив гордо старика,

Она под звездами кружилась

И разгоняла облака.

Писатель ждал, он терпеливый,

Но вдохновение ушло.

Домой вернулся он тоскливый,

Когда лишь солнце-свет взошло.

Уставший сел за стол дубовый

И принялся кусать перо,

Как будто бы венец терновый

Терзает грудь, чело, нутро.

Ни строчки, даже просто слово

Не может написать старик,

Проходят ночи бестолково,

Писатель головой поник.

Стук в дверь. Темно.

– Войдите, можно.

Явился демон перед ним.

Старик подумал, что все ложно,

Что он безумьем одержим.

Но гость решил совсем иначе,

Снял шляпу, плащ, перчатки он:

– Я вашей изменил удаче,

Отнял ваш драгоценный сон.

Но вы упорны, даже слишком,

Все ждете возвращенье муз.

Перетрудились вы с излишком,

Чем ставите меня в конфуз.

Так расскажите, что хотите

Узреть на девственном листе?

– Любезный демон, помогите

Нарисовать на сим холсте

Один лишь образ мне желанный,

Держащий властии бразды,

Такой чудной, такой туманный

Лик сына утренней звезды.

– Тебя забросить в пекло ада?

Иного нет пути, прости…

Но коль боишься того смрада,

То о подобном не проси!

– Я не боюсь! Неси, крылатый.

И демон, старика обняв,

Сквозь громкие грозы раскаты

Несет, то в небеса подняв,

То опускаясь вниз, к долинам,

Писателя вглубь всех кругов,

Летя чрез проклятых равнины,

Летя чрез грешных и богов.

Вот первый круг, второй, как трудно!

Пронесся третий мимо круг…

Четвертый. Как на пятом людно!

– Не выдержу я больше, друг!

– Терпи! – ответил дух ужасный.

Вот пролетели круг шестой,

За ним седьмой – то круг опасный!

А после видели восьмой.

И сквозь пожара пламень красный

Они узрели пуп земной.

Кругом тоска – пустые горы,

Что лавой выжжены с небес.

Здесь место гибели Гоморры,

Здесь нынче правит лютый бес.

А посреди пустынь забвенья

Стоят железные врата,

Их украшают подношенья

И жертвы дикого скота.

А чтоб войти на круг девятый,

Им нужно створки отворить.

Вокруг которых грех проклятый

Готовы духи сторожить.

– Вон три души. Их рок – изгнанье.

Они лишь стражники у врат,

Слышны извечные стенанья.